Техника и вооружение 2008 05

Для поражения танков ракетными снарядами требовалось только прямое попадание снаряда, поскольку при его разрыве вблизи танка последний существенных повреждений не получал.

На вооружении ВВС КА стояли ракетные снаряды калибра 82 мм и 132 мм с осколочной (РС-82 и PC-132), осколочно-фугасной (РОФС-132) и с бронебойной (РБС-82 и РБС-132) боевой частью. Боевые заряды РБС-82 и РБС-132 обеспечивали пробитие, соответственно, 50-мм и 75-мм танковой брони. Причем, как показали полигонные испытания, РБСы сначала пробивали танковую броню и затем взрывались, нанося сильные разрушения внутри танка и уничтожая экипаж.

Немецкие реактивные снаряды W.Gr.21 и W.Gr.28 калибром 210 и 280 мм, а также Panzerblitz I и Panzerblitz II калибром 70 и 55 мм, фактически, так и не вышли из стадии опытно-экспериментальных работ. Во всяком случае, эти снаряды не получили такого широкого распрстранения на фронте, как советские РСы. Исключение составили лишь реактивные снаряды W.Gr.21, которые немцы успели применить для стрельбы по воздушным целям против американских летающих крепостей в качестве «разрушителей строя». По наземным целям они их не использовали.

САУ Hummel, уничтоженная в результате бомбардировки немецкой колоны фугасными бомбами калибра 100 и 250 кг.

Яссо-Кишиневская наступательная операция, 1944 г.

Разгромленная колонна немецких штурмовых орудий. Рижское направление, 1944 г.

Штурмовик Ил-2МЗ из состава 281-й шад. Ленинградский фронт, 1944 г.

Штурмовик Ил-2М3 с пушками НС-37.

Штурмовик Ил-2М3 из состава 6-го шап.

Штурмовик Ил-2М из состава 16-й В А. 1945 гг.

Продолжение следует

Л.Н. Карцев

Материал подготовил к печати П.И. Кириченко.

Использованы фото из личного архива Л.Н. Карцева, фондов ФГУП «УКБТМ», музейного комплекса Уралвагонзавода и архива редакции.

Продолжение.

Начало см. в «ТиВ» № 1–4/2008 г.

В связи с постановкой на производство танка Т-62 и нашими работами по «объекту 167» харьковчане начали разрабатывать модернизированный танк Т-64 со 125-мм гладкоствольной-пушкой и автоматом заряжания. Как-то на бронетанковом полигоне я решил посмотреть на этот танк. Залез в боевое отделение. Автомат заряжания и укладки выстрелов в башне мне не понравились. Выстрелы располагались вертикально вдоль погона башни и серьезно ограничивали доступ к механику-водителю. В случае ранения или контузии эвакуировать его из танка было бы довольно трудно. Сев на место водителя, я почувствовал себя как в западне: кругом металл, возможность общения с другими членами экипажа сильно затруднена.

Приехав домой, я поручил конструкторским бюро Ковалева и Быстрицкого разработать новый автомат заряжания для танка Т-62. Товарищи отнеслись к работе с большим интересом. Была найдена возможность укладки выстрелов в два ряда, под вращающимся полом, что улучшало доступ к механику-водителю и повышало живучесть танка при обстреле.

К концу 1965 г. мы закончили отработку этого автомата, но вводить его не имело смысла, поскольку к этому времени вышло постановление ЦК КПСС и СМ СССР о постановке на производство у нас харьковского танка.

Так как харьковчане никак не могли довести свой танк до кондиции серийного производства, мы решили в возможно короткие сроки установить 125-мм пушку с отработанным у нас для 115-мм пушки автоматом заряжания в танк Т-62. По внешним габаритам обе пушки были одинаковыми. Обычно все свои инициативные работы мы приурочивали к каким-либо юбилейным датам. Эту работу посвятили 50-й годовщине Октябрьской революции. Вскоре был изготовлен один опытный образец танка Т-62 со 125-мм пушкой.

26 октября 1967 г. к нам приехал С.А. Зверев. К концу рабочего дня он пришел в опытный цех. На сборочном участке стоял танк Т-62 со 125-мм пушкой, на башне которого находились конструктор Е.Е. Кривошея и исследователь Л.Ф. Терликов. Я стал объяснять министру что это за танк, он сразу же «взорвался»: «Вы опять строите козни Харькову?!» На это я ответил: «Сергей Алексеевич! Почему вы нервничаете? Причем здесь Харьков?

Американцы и немцы вовсю модернизируют серийные танки, а почему нам запрещается это делать?» Он тут же остыл. Залез на башню, попросил показать работу автомата. Кривошея и Терликов спустились в танк, включили автомат и произвели заряжание пушки. Оно произошло так быстро, что министр не успел разглядеть снаряда. Не было видно и других снарядов, так как они были прикрыты полом. Министру автомат очень понравился, и он с пафосом произнес: «Давайте поставим этот автомат в харьковский танк!»

«Только с новым двигателем Трашутина», — ответил я, на что Зверев не согласился. Мысль эта у меня возникла внезапно. Я еще не знал, что при этом получится, так как подобных разработок не проводилось. Но опыт работы по «объекту 167» и интуиция вселяли уверенность, что это сделать можно.

Вечером 26 октября во Дворце культуры завода состоялось торжественное заседание. Министр вручил Уралвагонзаводу юбилейное Красное знамя. На другой день утром меня вызывает И.В. Окунев. Захожу. У него сидит С.А. Зверев. Оба веселые. Зверев говорит: «Ладно, я с вашей идеей согласен. Устанавливайте автомат в харьковскую машину с двигателем Трашутина, только надо сохранить харьковские трансмиссию и ходовую часть. Сколько вам надо прислать из Харькова танков для переделки?» Я сказал: «Хватит шести». В этот же день министр уехал в Москву.

После праздников мы сразу взялись за разработку нового танка, который получил наименование «Объект 172». Посоветовавшись, мы решили установить на него ходовую часть с «объекта 167» и совместно с танковым НИИ разработать для этой машины новую гидромеханическую трансмиссию. По нашей просьбе приехали представители института, узнали, что мы делаем и что собираемся делать, и сказали, что помогут. Уехали и… доложили Звереву о том, что Карцев самодурничает, стремясь в новой разработке ничего не оставить от харьковского танка.