Авиация и время 1997 03

Группа летчиков 802-го ИАП на полтавском аэродроме осенью 1944 г. Слева - л-т Фадеев Н.М.

Эвакуация одного из "Мустангов", совершивших вынужденную посадку на освобожденной территории

Оказавшись перед столь трудной дилеммой, американские генералы отдали предпочтение стратегическим императивам и пошли на риск. 6 августа, в день, когда последние машины 15-й ВА стартовали с полтавского аэроузла в Италию, на смену им с английских аэродромов поднялись 78 "Крепостей" и 64 "Мустанга" 8-й ВА, ознаменовав начало "Фрэнтик V. Полковник Грэхэм (D.W.Graham) повел это соединение на бомбежку авиазавода в Рамеле (Rahmel, Польша), выпускавшего "Фокке-Вульфы". Два В-17 вернулись в Англию по техническим причинам, но остальные выполнили задачу с оценкой "отлично". 446 пятисотфунтовых бомб превратили в руины два сборочных и один ремонтный цех, 7 складов, ангары и др. Люфтваффе, испытывая острую нехватку бензина, проигнорировали этот рейд и не оказали никакого сопротивления. Лишь одинокие FW 190 и Ju 88 случайно оказались на пути американцев и были сбиты "Мустангами". [4]

На следующий день 55 бомбардировщиков и 29 истребителей подвергли сокрушительному удару нефтеперерабатывающий завод в Тржебине (Trzebinia, Польша), на который было сброшено 828 250-фунтовых бомб. Остальные 10 Р-51 и 2 В-17 из числа вылетевших из Полтавы и Пирятина вынуждены были вернуться на базы по причине сбоев в работе матчасти. 8 августа, не желая больше искушать судьбу, Спаатс приказал силам "Фрэнтик V" взять курс на Италию, а по пути нанести новый удар по аэродромам Бузау-Зилестия. В-17 и 55 Р-51 встретили группу из, примерно, 35 немецких самолетов. В завязавшемся бою был сбит один "Мессершмитт". [5]

Несмотря на явный успех "Фрэнтик V", расчетливые американцы все же оставались недовольны. Дело в том, что в результате летних наступательных операций Красной Армии и открытия второго фронта территория, удерживаемая противником, значительно сократилась, а стратегическое авиационное наступление союзников уже решительно подорвало производственный потенциал Германии. Скрупулезные вычисления показывали, что в новых условиях "челночные" рейды перестали быть экономически оправданными. Поэтому в американских штабах все большее значение стали придавать политической стороне операций, демонстрируя всему миру нерушимое единство союзных армий. Однако и в этой области не все шло гладко. В дополнение к уже известным нам разногласиям относительно усиления ПВО авиаузла 169-й АБОН с начала августа в советско-американских отношениях возникла новая проблема.

Трагедия Варшавы

1 августа польская подпольная Армия Крайова, подчиненная эмигрантскому правительству в Лондоне, подняла в Варшаве антифашистское вооруженное восстание. Очевидной целью этой акции было освободить город от немцев еще до подхода Красной Армии и наступавшего вместе с нею Войска польского. От того, кто выбьет гитлеровцев из столицы, могла зависеть политическая ориентация послевоенной Польши, поэтому местные буржуазные лидеры пренебрегли преимуществами согласованных действий с советскими войсками. Однако немцы оказались сильнее, чем на то рассчитывали, и восстание вылилось в массовое уничтожение жителей города. Британское правительство умоляло Вашингтон хоть чем-то помочь сражающимся варшавянам, и американцы пообещали сбрасывать им с самолетов все необходимое для продолжения борьбы. Кстати сказать, янки не просто поддались давлению англичан, для поддержки восстания у них были свои причины. Вот что сообщал посол СССР в США А.А.Громыко в телеграмме в Народный комиссариат иностранных дел СССР от 13 октября: "Рузвельта очень интересует настроение американских поляков в связи с приближающимися выборами…" [10]

Сбросить грузы на Варшаву можно было только "челночным" способом. Но Сталин, как нетрудно догадаться, не был в восторге от идеи содействовать переходу власти в Польше к буржуазному правительству. Свое отношение к восстанию он красноречиво выразил в письме Рузвельту и Черчиллю от 22 августа: "Рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна." [11] Такая позиция советского лидера и обусловила дальнейшие события, которые, по версии Инфилда, происходили в следующей последовательности.

13 августа Спаатс передал Уэлшу радиошифровку: "Планируется сброс оружия полякам в районе Варшавы. Мы предлагаем перенацелить "Фрэнтик VI" на выполнение этой задачи. (Ранее целью операции "Фрэнтик VI" определялся завод по выпуску ракетных истребителей Me 163. Ее назначили на 10 августа, но отложили по причине плохой погоды. - Авт.) Силы должны быть смешанными и состоять из примерно 70 бомбардировщиков и 100 истребителей. 50 бомбардировщиков сбросят грузы, остальные будут бомбить аэродромы в окрестностях Варшавы. В операции заинтересованы высокопоставленные персоны. Прошу ответ как можно быстрее". В полдвенадцатого ночи заместитель Уэлша Каллен (Cullen) сообщил Перминову, что "планируется бомбардировка одного из аэродромов в ближайших окрестностях Варшавы и пересечение линии фронта на высоте не более 500 футов (около 200 м) над Варшавой или строго на юг от города вечером 15 или 16 августа". Он просил Александра Романовича срочно высказать пожелание советской стороны, по какому именно аэродрому должен быть нанесен удар. О намерении сбросить грузы не было сделано даже намека. [6]

Только через 20 часов Уэлшу, уверенному, что русские с большим подозрением относятся к активности американцев в районе Варшавы, удалось убедить Спаатса и Дина открыть Перминову правду. Реакция советской стороны была мгновенной: Гарримана вызвали в Народный комиссариат иностранных дел и прямо сказали, что СССР не согласен с использованием "Фрэнтик VI" для снабжения повстанцев. В итоге рейд был отложен. Вашингтон, уже успевший принять на себя определенные обязательства, оказался в весьма неловком положении. Но все его дипломатические демарши оказались тщетными - в варшавском вопросе столкнулись две непримиримые позиции, два диаметрально противоположных взгляда на послевоенное устройство Европы. За нежелание помочь восстанию Инфилд в своей книге обвиняет Сталина во всех смертных грехах, перекладывая на него тяжесть всех жертв тех событий. Мы же, ни в коем случае не оправдывая "вождя всех народов", все же заметим, что каждая из сторон добивалась в этой ситуации своих целей и о нравственности применяемых методов вряд ли задумывалась.