Йоже Пирьевец - Тито и товарищи

В то же время статьи Джиласа привлекли внимание западных дипломатов и журналов, уделивших его размышлениям особое внимание, поскольку считали их самым важным событием в Югославии после разрыва с Информбюро. Эта поддержка «буржуазного» лагеря, конечно же, сыграла не в пользу Джиласа [1489] DilasM. Tito. S. 283; AJ. 837. KPR II-4-a K 164, 165. Avstrijski poslanik Walter Wodak o slučaju druga Dilasa. 14.01.1953. . Первым, кто указал ему на то, что его положение довольно серьезное, был его друг генерал Пеко Дапчевич, который перед Новым годом был на совещании у Тито на озере Блед и вернулся в Белград с новостью, что «старик» в бешенстве. То же самое несколькими днями позднее подтвердил Кардель. Это вызвало между ними острые дебаты, в которых Джилас проявил неслыханную дотоле со своей стороны дерзость. Он утверждал, что Тито на стороне бюрократии и рано или поздно придется столкнуться с ним. Он предрекал возникновение новой социалистической партии и, в сущности, выступал за двухпартийную систему. Позднее он несколько смягчил свою позицию, и это позволило Карделю надеяться, что он больше не озвучит подобные идеи. Так или иначе, он решил не сообщать об этом ни Тито, ни Политбюро, хотя знал, что должен был это сделать. Два дня спустя, когда 24 декабря Кардель взял в руки газету Borba, он понял, что Джилас остался глух к его доводам. В статье, названной «Ответ», он прежде всего уведомил читателей, что его статьи вызвали критику, на которую необходимо ответить. Он защитился от упрека в абстрактном философствовании, указывая на то, что хочет прямо противоположного, а именно: «оставить мир нереальный, мир избранных и окунуться, насколько это возможно, в реальный мир настоящего трудового народа». Джилас отмечал, что не будет защищаться от упрека, что он еретик. Его ересь «прекрасна» и каждый коммунист должен быть горд тем, что может присоединиться к нему. Что касается его лично, он не готов принять сталинские догмы из вторых рук как истину в последней инстанции. То, как его критиковали, должно быть ясным доказательством «беспринципной, сталинской, бюрократической, псевдодемократической» позиции его противников [1490] Maclean F. Josip Broz Tito: a pictorial biography. New York: McGraw-Hill, 1980. P. 416; AS. Dedijer. T.e. 201. Zabeleška o razgovoru druga E. Kardelja sa Vladimirom Dedije-rom u Ljubljani. 11. oktobar 1978. Джилас позднее утверждал, что в 1953 г. у него не было идеи создания какой-либо другой партии, он хотел только свободы обсуждения внутри СКЮ. См.: Vlast kao strast. S. 30; NARA. Information Report. Yugoslavia. Background of Djilas Removal. 30.03.1954. .

В это время Тито прочел его статьи и понял, что Джилас, несмотря на многословность и путанность, собственно говоря, нападал на Союз коммунистов, «что речь идет о ликвидации Союза коммунистов, о подрыве дисциплины» [1491] Simič P. Tito. Skrivnost stoletja. S. 264; Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 532. . Об этом узнали и другие, в последующие дни Джилас не мог не почувствовать, что вокруг него начинает образовываться пустота, хотя некоторые товарищи подбадривали его, чтобы он не сдавался. Например, Вукманович – Темпо на приеме правительства в честь Нового года сказал ему: «Джидо, не посыпай голову пеплом, я пойду с тобой до конца» [1492] DilasM. Tito. S. 284; AS. Dedijer. T. e. 201. Zabeleška o razgovoru druga E. Kardelja sa Vladimirom Dedijerjem u Ljubljani. 11. oktobar 1978. S. 13. . Последние две статьи в Borba 1 и 4 января Джилас посвятил марксистской доктрине об отмирании государства, причем зашел так далеко, что даже намекнул на «отмирание партии», будто бы в будущем не будут играть роли ни заслуги в освободительной борьбе, ни искренняя коммунистическая убежденность, а только профессиональные знания. Исходя из сказанного выше, Джилас советовал СКЮ избавиться от балласта в виде оппортунистов и карьеристов и сосредоточиться на идеалистах [1493] PA. B. 11. Bd. 126. 1. S. 24–32. . «Движение вперед сейчас возможно только в демократическом, а не в революционном виде, душу революции можно сохранить только в настоящей свободе <���…> Ленинский облик партии и государства устарел» [1494] Simič P. Tito. S. 263; Swain G. R. Tito. A Biography. P. 105. .

«Черногорский энтузиаст» в конце декабря 1953 г. осознал, что больше не может быть под крылом Тито, хотя в прошлом утверждал, что нет такой силы, которая могла бы его отдалить от него [1495] Dedijer V. Novi prilozi. Vol. II. S. 944. . Позднее он пытался объяснить это «откровением» по пути в Дамаск, ощущением, что не может больше следовать политике ЦК СК, а тем более принимать в ней участие. «Тяжело, невозможно совсем объяснить такие быстрые изменения, такие судьбоносные для человека и на вид бессознательные решения». Решения «о личной интегрированности, которые находятся в тисках правильности или неправильности идей <���…> Есть идеи, которые, если они не принадлежат людям, готовым, скажу больше, принужденным своей судьбой, идти на жертвы, то это идеи для гербария, и они не живут в живых людях» [1496] Dilas M, Gače N. Bošnjak Adil Zulfikarpašic. Zagreb: Bošnjački Institut; Nakladni zavod Globus, 1995. S. 150, 151. . Это размышление, конечно же, было написано post festum [1497] Задним числом (лат). , в то мгновение, когда Джилас пытался внести рациональное зерно в это противостояние. Судя по письму, которое он отправил Тито 13 января 1954 г., можно было бы прийти к выводу, что его упрямство породила прежде всего обида, поскольку ему казалось, что Тито стал пренебрегать им. В январе 1953 г. он был назначен заместителем председателя исполнительного веча, а в декабре того же года «только» председателем скупщины. «Незадолго до Нового года, до того, как разгорелся конфликт, я отправился к Карделю и сказал ему приблизительно следующее: последнее время мне кажется, что у тебя есть на меня зуб, но ты не хочешь мне об этом сказать прямо, и поскольку ты, вероятно, решил постепенно вытеснить меня на обочину, а именно так нужно понимать мое выдвижение на должность председателя скупщины, всё это для меня тягостно и дает ощущение невыносимости положения, в котором я никогда прежде не оказывался» [1498] AJ. 838, LF, II-1, A-J. Dilasovo pismo Titu. 13.01.1953. .

Поступил ли он так исходя из своей убежденности, что должен спасти революцию и самого себя, или из эмоционального порыва, Джилас увенчал свое творчество эссе, которое опубликовал незадолго до того в культурно-политическом журнале Nova misao под вызывающим названием «Анатомия некой морали». Хотя он уже знал о недовольстве Тито и был приглашен на Брдо, чтобы обсудить с ним возникшие разногласия, в телефонном разговоре с Ранковичем он отверг возможность «броситься к ногам монарха» [1499] ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968 / 1969–1980). S. 37. . Напротив, в какой-то горячке он поспешил с публикацией, уверенный в том, что должен выполнить свою миссию. «Своими статьями, – пишет Стане Кавчич, один из видных словенских политиков послевоенного поколения, – Джилас первый поднял многие вопросы социализма и демократии, но, к сожалению, таким образом, что принес больше вреда, нежели пользы» [1500] AS. Dedjer. T. e. 188. Tipkopis za IV. zvezek Titove biografije. S. 66. . Это касается «Анатомии морали», которая была напечатана случайно, поскольку нужно было заполнить освободившееся место в журнале из-за отказа Йоже Вилфана, главного секретаря Тито, предоставить статью о государственном капитализме. В своем сочинении Джилас безапелляционно заклеймил «лживую классовую мораль» правящей партийной прослойки, к которой принадлежал сам, и приписал ей все недостатки буржуазии. Своих товарищей он обвинил в том, что они создают эксклюзивную касту, закрытую для всех «новых членов партии». В первую очередь он подверг нападкам жен высоких партийных функционеров, которые не захотели принять в свой круг молодую и красивую актрису Милену Врсякову, которой был 21 год, вышедшую замуж за народного героя, черногорского генерала Пеко Дапчевича. Причина? В годы войны она не сражалась в партизанских рядах, поскольку тогда ей было только 13 лет. Этот памфлет имел слишком личностный характер, чтобы его могли простить высокопоставленные лица: он задел за живое, поскольку в югославских кругах образовался так называемый «клуб бывших партизанок», которые участие в борьбе вместе со своими мужьями приравняли к некоему аристократическому знаку отличия. О более молодых женщинах, которые оказывались в их кругу в результате заключения брака, они не могли сказать ничего хорошего: «Эх, где были эти в коротких юбках, когда деревья от мороза трещали!» [1501] Rankovic A. Dnevničke zabeleške. S. 153; Ridley J. Tito. A Biography. P. 328; Dedijer V. My two Comrades // Cross Currents 4. A Yearbook of Central European Culture, 1985. P. 415. Джилас подобное отношение заклеймил иронией и с сарказмом поведал еще много «об экзальтированных женщинах наполовину крестьянского происхождения» и «весьма скромного образования», уверенных, что за партизанские заслуги они могут «скупать роскошную мебель и произведения искусства, не имея при этом вкуса, но при помощи этих предметов роскоши они удовлетворяют свои примитивные инстинкты алчности и раздутых представлений о своем социальном статусе с претензией и всезнайством невежд» [1502] Ridley J. Tito. A Biography. P. 329; Maclean F. Josip Broz Tito. P. 419. .