Йоже Пирьевец - Тито и товарищи

По мнению остальных двенадцати делегаций, которые подписали декларацию, причину нежелания югославов подписывать ее следовало искать в их ошибочных и чуждых марксизму-ленинизму убеждениях, которые касались соотношения сил в мире, и в недооценке опасности империализма, особенно американского. Югославский тезис, что существование двух военных блоков усиливает международную напряженность, неприемлем, поскольку Варшавский договор служит защите достижений социализма и поэтому является важным фактором в защите мира. НАТО – это средство разжигания империалистических конфликтов. Югославская концепция миролюбивого сосуществования отдаляет от ленинских принципов, поскольку игнорирует идеологическую составляющую. Югославы считают, что социалистические силы в мире сильны и поэтому их не следует объединять в лагерь. Это означает, что они бросают на самотек рабочее движение и противятся марксистско-ленинской доктрине об общей борьбе. Югославы хотят усидеть на двух стульях и тем самым наносят вред важнейшему оружию, которым располагает интернациональный рабочий класс [1727] BA. DY IV 2/20/127; PA. B 12. Bd. 621. .

Вместе с делегатами других 63 коммунистических и рабочих партий, присутствовавших в Москве, югославы 19 ноября подписали Манифест о мире, но советских лидеров это не удовлетворило. В связи с этим Кардель выступил с речью, которая вызвала одобрение, но это его не успокоило, принимая во внимание то давление, которое в предыдущие дни на него оказывал Хрущев. Его нервы были так истощены, что по пути домой, не доезжая Будапешта, он упал в обморок [1728] Vlahovič V. Strogo pov. S. 166, 197. . Из Москвы он вернулся в плохом настроении, но в твердой уверенности в необходимости продолжать развитие своей политической мысли. В этом его укрепил и IX Съезд ЦК СКЮ, который состоялся на Бриони 7 декабря 1957 г. Участники единогласно одобрили поведение югославской делегации, при этом с оптимизмом подчеркнули, что разница во мнениях не может быть препятствием для «братского сотрудничества» между коммунистическими партиями и государствами. Но это было легче сказать, нежели сделать [1729] BA. DY IV 2/20/127; PA. B 12. Bd. 621. .

Между тем на горизонте стали собираться новые тучи. Нельзя было предугадать, что может обостриться напряженность между югославскими народами, особенно между сербами и хорватами. В Хорватии распространялись слухи о «сербокоммунизме». Хорваты считали, что сербы получают от режима наибольшую выгоду. Сербы, черногорцы и македонцы, напротив, чувствовали себя обделенными при сравнении своего уровня жизни с уровнем жизни словенцев и хорватов. Расхождения можно было увидеть и во влиятельных партийных и интеллектуальных кругах, где слышались протесты против привилегий, которыми пользовались северные республики. Известный сербский писатель Добрица Чосич, член ЦК СК Сербии и протеже Ранковича, много раз открыто говорил об этом, указывая, что хорватские «товарищи» саботируют развитие сербских краев [1730] PA. B 12. Bd. 547; Bilandžic D. Povjest izbliza. S. 222. . В своем дневнике в сентябре 1954 г. он записал: «Огромная дороговизна. Жизнь всё тяжелее. Белград в полумраке, всё дольше отключение электричества. Все от министра до пенсионера обеспокоены положением крестьянства. Все недовольны, все ненавидят словенцев» [1731] ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 64. .

В Словении, которая была принуждена перечислять союзному правительству десять процентов ВВП, накопившееся недовольство прорвалось 13 января 1958 г. в угледобывающем «красном регионе» Трбовле, где вспыхнула первая после войны большая забастовка. Так же как и их отцы, бастовавшие против Белграда в 1924 г., четыре тысячи шахтеров на три дня прекратили работу. Они требовали повышения зарплаты, а также выражали недовольство распределением доходов, которое было предписано из центра. Этими действиями они очень удивили власть, которая оказалась перед неожиданным вопросом: как возможна забастовка в стране, в которой у власти народ, который правит народом и для народа? Абсурдности добавляло то, что коммунисты среди рабочих оказались в стороне, поскольку никто из них не был выбран в забастовочный комитет. Ведущий партийный функционер Миха Маринко, родом из Трбовле, отправился договариваться с шахтерами, но вызвал такое раздражение, приехав на мерседесе, что еле унес ноги. Было похоже, что забастовка может перекинуться и на другие рудники и фабрики в Словении. Начались аресты курьеров с письмами, в которых забастовочный комитет обращался к рабочим коллективам в республике и призывал их присоединиться к ним. ЦК Словении ситуацию оценил как опасную [1732] Vukmanovič S. (Tempo). Revolucja teče dalje. Vol. II. S. 276; AS. Dedjer. T. e. 298. Novi prilozi. Vol. IV. Štirinajsto poglavje. S. 37. . Эдвард Кардель, который сперва пытался скрыть эти события от Тито, расценивал их как поражение. На Съезде ЦК СКЮ 24 января 1958 г. он сравнил события в Трбовле с венгерскими и отметил, что это «просто случайность, что в Трбовле не пришлось применять оружие». Но в отличие от венгров, бастующие шахтеры не выдвигали «контрреволюционных лозунгов», хотя и это могло произойти. Если бы это случилось, власть была бы «вынуждена силой оружия подавить восстание. Могу сказать, что мы были готовы к этому, и мы бы не передумали, если бы кто-то посмел поднять руку на достижения социализма нашего рабочего народа» [1733] Režek M. Odmev madžarske vstaje. S. 102, 103. . Самым суровым оказался Матия Мачек, один из самых кровавых послевоенных ликвидаторов, который отличился жестким высказыванием: «.не армию, дайте им вина и спихните всех в яму». Писатель Боян Штих выразил юмористический протест: купил шахтерский шлем и кирку и так ходил по Любляне. Закончил в тюрьме [1734] AS. Dedjer. T. e. 7. Pričevanje Bojana Štiha. 02.01.1983; Ivanič M., Zupan R. Ocena stavke v Trbovljah // Delo. 1984. 30.06. .

Среди политиков тогда возобладал здравый смысл. В Трбовле были посланы несколько активистов, которых возглавил заместитель председателя исполнительного веча Стане Кавчич. Начался диалог с шахтерами, которые, по сути, смогли добиться того, чего хотели: повышения цен на уголь и зарплат. По словам Кавчича, словенские теоретики и практики «получили хороший урок, который окажет влияние на развитие и политику» [1735] AS. Dedjer. T. e. 188. Zapis S. Kavčiča. Trboveljski štrajk. S. 2. . Хотя Тито осудил забастовку как дело рук «империалистических сил» и «враждебных элементов», важно, что Исполнительный комитет на секретном заседании 6 февраля 1958 г., на котором присутствовали представители республик и союзных органов, коснулся сути проблемы, а именно отношений республик между собой и центром, и задался вопросом, какой подход следует избрать в отношениях «партия – общество». В то время как Тито говорил об «административных мерах», словенцы защищали либеральную политическую линию, которую обозначил VI Съезд. Кардель констатировал, что после 1952 г. наступил «застой в развитии, и это привело к укреплению во всех сферах бюрократических тенденций, а партия утратила свою идеологическую функцию». Всё это явилось причиной первого столкновения в югославских государственно-партийных верхах, которое хоть и не имело тяжелых последствий, но явилось предвестником противоречий, которые сохранялись до смерти Тито, впрочем, как отмечает Душан Биланждич, и впоследствии – вплоть до распада Югославии [1736] Bilandžic D. Hrvatska. S. 403; Cencič V. Titova poslednja ispovjest. S. 154. .