Йоже Пирьевец - Тито и товарищи

Так как поездка в Италию впервые предоставила Тито возможность встретиться с западными государственными деятелями высшего ранга, он отправился в нее, испытывая не только изрядное удовлетворение, но и некоторое волнение, что подтверждает эпизод, который зафиксировал американский дипломат Роберт Мёрфи. Он познакомился с Тито, когда тот прибыл в Казерту, и сразу же пригласил его на ужин на свою виллу в Неаполе. Маршал пришел со своими охранниками, с переводчицей Ольгой Нинчич, дочерью бывшего министра иностранных дел короля Александра и затем короля Петра II, по-прежнему в своем роскошном мундире. Вечер был невыносимо душным, и Мёрфи предложил снять пиджаки, ведь встреча была неформальной. «Ist das erlaubt? [758] «Это дозволяется?» (нем.). » – спросил Тито и немедленно последовал примеру хозяина дома [759] Murphy R. Diplomat among Warriors. New York: Doubleday & Company, inc. Garden City, 1964. P. 223. .

После встречи с Вильсоном Тито близ озера Больсен встретился с генералом Харольдом Александером, командующим войск союзников в Италии. В разговоре он затронул вопрос о словенском Приморье и об Истрии. Эти области итальянцы аннексировали после Первой мировой войны, несмотря на то что большинство их населения составляли словенцы и хорваты. Итальянскими были только города, важнейшим из которых являлся Триест. Поскольку фашисты проводили в этих областях жесткую политику денационализации, в годы войны в них началось восстание, переросшее позже в национально-освободительную борьбу. Словенцы и хорваты требовали присоединить Приморье и Истрию к Югославии на том основании, что города принадлежат территории, в которую они входят, хотя там и говорят не на языке окрестностей, а на другом языке. К этим требованиям представители Запада относились прохладно, так как опасались, что под влиянием югославских партизан возрастет активность левых сил в Северной Италии. Они не высказывали этого прямо, а утверждали, что имеют право оккупировать спорные территории вплоть до прежней итальянско-югославской границы, и им это нужно сделать для обеспечения связи своих войск на Аппенинском полуострове и в Австрии. Поэтому Александер сказал Тито, что, если британцы займут Триест, то нанесут удар по Средней Европе с югославской территории. «Мы противились тому, – рассказывал Кардель, – чтобы их войска вообще высаживались в Югославии, но Александер настаивал, что <���…> должен продолжить путь на Австрию, и утверждал, что <���…> ему необходимы дороги Любляна – Марибор и Риека – Загреб. <���…> На основании переговоров с Александером мы пришли к выводу, что англичане хотят Словению и Хорватию, тогда как Боснию и Сербию они оставили бы русским» [760] AS. Dedjer. T. e. 7. Spomini tov. Kardelja, 25.12.1951. S. 39; Velebit V. Svjedok. S. 360, 361. .

Находясь под впечатлением от этих неприятных выводов, Тито 7 и 8 августа отправился на туристическую экскурсию в недавно освобожденный Рим. О том, насколько он не доверял британцам, свидетельствует уже то, что он отказался лететь туда на предоставленном ему самолете, а поехал на машине, хотя и в сопровождении их вооруженной охраны. При этом нужно добавить, что еще больше, чем британского саботажа, он боялся усташских и четнических эмигрантов и немецких агентов, которых в Риме было множество. Даже в базилику св. Петра он из предосторожности хотел войти в сопровождении двух личных телохранителей, вооруженных автоматами. Поскольку ватиканские служащие, отвечавшие за безопасность, не разрешили это сделать, с ними был заключен компромисс. Телохранители оставили оружие снаружи, а Тито смог осмотреть могилу св. Петра с пистолетом за поясом. Однако напряжение не отпускало: в базилике один священник узнал его и подошел, чтобы показать ее достопримечательности. Его немедленно убрали [761] AJ. KMJ I – 1/1 D. Dokumentacja o poseti Tita Vatikanu; KPR. IV-5-a. K 38. TV serja «Iz Titovih memoara». . Впрочем, в Риме маршала ждала приятная неожиданность: на Колизее его приветствовала крупная надпись «Evviva Tito» [762] «Да здравствует Тито» (итал.). . Но насладиться изысканными блюдами итальянской кухни он не смог. В отеле, где он проживал, Тито отказывался от приготовленных блюд, опасаясь, что его отравят, и главным образом ел сваренные вкрутую яйца [763] AS. Dedjer. T. e. 92. Razgovori s Titom, 21.06.1952; T. e. 198. Zapis Antuna Miletiča. .

Встреча в Неаполе 12 и 13 августа 1944 г. между Черчиллем в свободной летней рубашке и маршалом «в великолепной золотой и голубой» форме, подходящей для русского, а не для южноитальянского климата, была ненамного более плодотворной, чем встречи с Вильсоном и Александером [764] Bajt A. Bermanov dosje. S. 915; Velebit V. Svjedok. S. 139; West R. Black Lamb and Grey Falcon. P. 186. .

Британский премьер был полон аристократического сарказма – не только из-за одежды Тито, но и из-за его чрезмерной недоверчивости. Впоследствии он писал в своих воспоминаниях: «Маршал, которого сопровождали два личных телохранителя сурового вида, каждый с автоматом, хотел взять их с собой на случай предательства с нашей стороны. Мы с большим трудом отговорили его от этого и предложили, чтобы взамен он взял их с собой на ужин…» [765] Dedijer V. Novi prilozi. Vol. II. S. 871. Но Тито, видимо, не заметил его иронии, больше его потрясло то, что Черчилль принял его со слезами на глазах и сказал: «Вы первый человек из порабощенной Европы, которого я встретил», а также его уверения, что он сам хотел бы посетить Югославию, если бы не был для этого слишком стар и слишком толст. И позже, несмотря на скептицизм товарищей, Тито не скрывал удовлетворения и гордости от того, что Черчилль принял его так сердечно [766] ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 202; Dilas M. Wartime. P. 401. . Хотя он и не чувствовал себя совершенно свободно во время первого выступления в высших кругах мировой политики, но не потерял голову и искусно отстаивал свои интересы. Была заключена принципиальная договоренность военного характера о возможном сотрудничестве в северной Адриатике, причем Черчилль не мог не заметить, что Тито старается избежать его влияния, и это несмотря на все заверения, что он не собирается после войны ввести в Югославии коммунистический режим. Уже то, что он решительно отвергал монархию, вызывало сомнения в искренности этих утверждений. Черчилля беспокоило не только будущее Югославии, но еще больше – развитие событий в дунайско-балканской Европе. Ведь было ясно, что Сталин хочет развязать себе руки в этом регионе и не станет принимать во внимание британские интересы. Поэтому британский премьер открыто сказал Тито, что его правительство будет возражать против создания Балканской конфедерации между Югославией, Болгарией, Албанией и Грецией, о которой уже заходила речь [767] BilandžičD. Hrvatska. S. 165; Dedjer V. Novi prilozi. Vol. I. S. 378, 379; Cenčič V. Titova poslednja ispovijest. S. 194. . В отношении Триеста и Истрии Черчилль был категоричен. «Он согласился, что нам принадлежит Истрия, за исключением Триеста. Не сказал, что он будет принадлежать итальянцам. Он сказал мне только, что Триест и Пула нужны им для вторжения в Австрию» [768] ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 202. .