Йоже Пирьевец - Тито и товарищи

«Социалистическая революция» первого послевоенного периода, цитируя Карделя, имела свою цену, ведь в ее эксцессах было нечто патологическое. Людей принуждали к постоянной агитации, к непрерывному маршу на «спонтанных» парадах, к скандированию лозунгов, из которых наиболее часто повторялись: «Да здравствует Тито!», «Да здравствует Сталин!», «Хотим Триест!», «Ура славному Советскому Союзу!», «Смерть врагам народа!» и т. п. «Маршал Тито и его коллеги думают, – написал Филип Гамбургер в иронической статье, опубликованной весной 1946 г. в The New Yorker Magazine, – что добротная, длительная, тщательно спланированная спонтанная манифестация прав – это то, что доктор прописал Югославии, и что четыре-пять доз в день поставят пациента на ноги» [911] NARA. RG 319. Box 26. Yug. Miscellaneous. .

В конце февраля 1945 г. в Белград прибыл британский фельдмаршал сэр Харолд Александер, с ноября 1944 г. – верховный главнокомандующий союзнических сил в Средиземноморье, чтобы договориться с Тито о сотрудничестве партизанских и англо-американских подразделений в западной части Юлийской Крайны. Он потребовал, чтобы в целях защиты коммуникационных путей между Италией и Австрией его отряды заняли территории к западу от бывшей итальянско-югославской границы. Маршал согласился с условием, что сохранит контроль над созданной партизанами и уже действующей в регионе гражданской администрацией [912] Гибианский Л. Я. Советский Союз. С. 178; Biber D. Tito – Churchill. S. 470, 471. . Вопрос об окончательном определении границ должна была впоследствии решить мирная конференция. Как вспоминал в 1951 г. Кардель, Александер «в разговорах с Тито не желал идти ни на какие уступки». Такая позиция укрепила подозрения, что он просто проводит в жизнь политику раздела Югославии, о которой договорились Черчилль и Сталин. «Черчилль рассчитывал, что придет со своими войсками в Любляну и в Загреб, и это стало бы для англичан аргументом и доныне оставаться тут. Разница была бы только в том, что власть находилась бы не у нас в руках, в Белграде сидели бы русские, а в Загребе англичане». Так считал Кардель [913] AS. Dedjer. T. e. 7. Spomini tov. Kardelja, 25.12.1951. S. 39, 40; Velebit V. Svjedok. S. 361–363. .

Едва Александер уехал, убежденный в том, что «может получить всё, что хочет» [914] Biber D. Tito – Churchill. S. 488; Velebit V. Svjedok. S. 147. от Тито, тот 2 марта 1945 г. приказал сформировать в Боснии и Герцеговине новую, IV армию, оперативной задачей которой было прорваться к Соче. Словенцы считали, что эта река является их естественной границей с Италией. Очевидно, договоренность с Александером, как и в прошлом году в Неаполе с Черчиллем, была просто тактическим ходом, прикрывавшим иные стратегические и политические цели. 5 апреля Тито отправился в Москву с первым официальным визитом. Его приняли с такими же почестями, какие ранее оказывались только Эдуарду Бенешу и Шарлю де Голлю. Может, даже слишком торжественно, ведь после полета на самолете он чувствовал себя плохо, и ему пришлось мобилизовать все свои силы, чтобы произнести приветственную речь [915] Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 266–268. . 11 апреля 1945 г. в Кремле Тито и Молотов в присутствии Сталина подписали 20-летний договор о взаимопомощи и сотрудничестве, подобный тому, который Советский Союз заключил в декабре 1943 г. с чехословацким эмигрантским правительством. В новых условиях на практике это означало, что он на глазах у всего мира вступил в социалистический лагерь. В США и Великобритании, которые это прекрасно поняли, договор, естественно, вызвал сильный протест и еще больше обострил их отношения с Белградом [916] Dimitrov G. Diario. S. 823; Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 271. .

Помимо Шубашича, Тито взял с собой в Москву и Джиласа, чтобы уладить размолвку по поводу «оскорбления» Красной армии. Очевидно, Сталин принял извинения Джиласа. «Почему вы не написали мне обо всем этом. Я этого не знал. Думаю, что на этом спор закончен» [917] Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 197, 222. . И атмосфера снова стала дружеской, что доказал и тост Сталина на торжественном обеде, организованном в Екатерининском зале Большого Кремлевского дворца. Хозяин сказал, что больше не будет называть Тито «господином» (как обычно было принято в официальных случаях), а станет обращаться к нему «товарищ». Очень показательно, что он два раза пригласил Тито к себе на дачу на ужин, а Шубашич об этом не знал [918] Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 267. . С другой стороны, Сталин не упустил возможности съязвить по поводу Югославии и ее «партизанской» армии, что Тито воспринял очень тяжело. «Во взаимоотношениях Сталина и Тито, – писал Джилас, – можно было заметить что-то особое, невысказанное – как будто бы они испытывали недовольство друг другом, но каждый из них сдерживался…» [919] Там же. С. 268; Dilas M. Conversations with Stalin. Harmondsworth: Penguin Books, 1963. P. 112, 113.

Газета Красная звезда, печатный орган Красной армии, 15 апреля 1945 г. опубликовала интервью с Тито, в котором тот подчеркнул, что население Ис-трии и Триеста стремится присоединиться к новой Югославии, «и мы убеждены, что это желание осуществится» [920] Gibianskj L. Mosca, il PCI e la questione di Trieste (1943–1948) // Dagli archivi di Mosca. L’URSS, il Cominform e il PCI 1943–1951 / Ur. F Gori, S. Pons. Roma: Caro-cci, 1998. S. 104; Broz Tito J. Govori i članci. Vol. I. S. 253–255. . На встрече с югославскими офицерами, обучавшимися в Москве на военных курсах и курсах контрразведки, он самоуверенно говорил, что отряды ЮА будут продвигаться к Триесту, хотя и не скрывал, что следует ожидать проблем с англо-американцами [921] Ribičič M. Iskanja. S. 43; Pirjevec J. «Trst je naš!». Перевод цитаты сделан по тексту Й. Пирьевца. S. 295. . Во всяком случае, после двухнедельного пребывания в России он вернулся на родину обнадеженный, как видно из его сообщения Политбюро о переговорах с советскими руководителями: «Нас прекрасно приняли. СССР поддержит нас во всем» [922] Biber D. Trst, Triest ali Trieste. Geneza in dileme o tržaški krizi // Konec druge svetovne vojne v Jugoslaviji / Ur. D. Biber // Borec. 1986. XXXVIII, 12. S. 676, 677. . В убеждении, что нельзя терять времени, он послал в Словению и Хорватию указания сподвижникам, чтобы они были готовы немедленно захватить власть в Юлийской Венеции (как называли Приморье итальянцы) и, если произойдет вторжение англо-американских отрядов, защищать ее даже ценой столкновения с ними. Тем временем IV армии был дан приказ двинуться кратчайшим путем на Триест.

Первого мая IV армия и IX корпус ЮА вступили в Триест и Горицу и дошли до Сочи. Так как англичане и американцы сразу же потребовали вывести их войска, ссылаясь на соглашение Тито и Александера, 5 мая югославское правительство попросило советское поддержать его территориальные требования. Ответ, полученный 11 мая, был обнадеживающим, но также и дипломатически двусмысленным: правительство СССР «всеми силами будет содействовать тому, чтобы обоснованные требования Югославии были удовлетворены мирным путем» [923] Гибианский Л.Я. Советский Союз. C. 179. . Однако было очевидно, что это невозможно: в последующие дни отношения Белграда с Западом резко обострились, и вопрос приобрел политический характер. Уинстон Черчилль и новый президент США Гарри С. Трумэн изгнанием югославов из Триеста и Горицы сигнализировали Сталину, что не потерпят распространения коммунизма по эту сторону от демаркационной линии, которой в Ялте разделили Европу между двумя блоками. В одном из обращений к своим отрядам фельдмаршал Александер даже сравнил Тито с Гитлером, Муссолини и японскими империалистами, заклеймив его «территориальный грабеж» [924] Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 95. . Чтобы достигнуть своих целей, Черчилль и Трумэн в конце концов пригрозили военным нападением, что югославская политическая верхушка расценила как попытку расчленения Югославии. В одной из записок Эдвард Кардель утверждал, что в Белграде восприняли конфликт очень серьезно и усматривали в нем стремление Запада прорваться не только к прежней раппальской границе, установленной между Королевством СХС и Италией в 1920 г., но и к Загребу [925] Ribičič M. Iskanja. S. 23. .