Менно Схилтхёйзен - Дарвин в городе: как эволюция продолжается в городских джунглях

Во-вторых, из-за многочисленных преград в городской среде некоторые сигналы передаются по-разному. Шумовое и световое загрязнение уменьшает или сдвигает рабочий диапазон звуковых и визуальных сигналов. Кроме того, один вид сигнала может вытеснить другой. Так, команда исследователей из Гэмпширского колледжа в штате Массачусетс взялась изучать каролинских серых белок ( Sciurus carolinensis ) и их реакцию на сигналы тревоги с помощью весьма забавной на вид белки-робота. Как оказалось, в городе белки охотнее реагируют на быстрые подергивания хвоста, чем на тревожные крики, а за городом – наоборот. Скорее всего, это следствие городского шума. Можно предположить, что и при поиске партнера некоторые животные переходят от звука к визуальным сигналам.

И не только от звука, но и от запаха. Поскольку в естественной среде индийские голопалые песчанки ( Tatera indica ) встречаются друг с другом очень редко, для какого-никакого общения им приходится оставлять везде химические метки. В городах же они живут в непосредственной близости друг к другу, так что метки им уже ни к чему. В результате пахучие железы городских песчанок становятся менее выраженными.

Иногда городская среда воздействует на межполовую коммуникацию животных еще менее очевидным образом. В город отовсюду попадают загрязняющие вещества с затейливыми названиями – фталаты, алкилфенолы, полихлорированные дифенилы, диоксины и прочие хлороорганические соединения. Они входят в состав пестицидов, некоторых разновидностей пластмассы и промышленных отходов. Все эти вещества объединяет то, что они долго не разлагаются. Многие уже запрещены, однако период полураспада некоторых из них составляет не одно столетие, так что городской химический ландшафт еще долго от них не избавится. Объединяет их и то, что они влияют на сексуальную сферу. Химически они очень похожи на определенные гормоны, которые отвечают за половое развитие животных – как физическое, так и поведенческое. Так, у аллигаторов-самцов, обитающих в загрязненных ДДТ водоемах, уменьшены пенисы и понижен уровень тестостерона. И напротив, самки гамбузии, в чей водоем сливал отходы целлюлозно-бумажный комбинат, оказались анатомически маскулинизированными, гиперагрессивными и склонными к доминированию. Сложно сказать, как именно эволюция путем полового отбора адаптирует вид к такому губительному воздействию – и удастся ли ей это вообще.

Кроме того, антропогенный фактор иногда проникает в половую жизнь животных, устраивая им эволюционную ловушку. Наши изобретения, хоть мы и сами того не осознаем, порой идеально вписываются в традиционные брачные ритуалы животных. Возьмем, к примеру, обитающего в Австралии атласного шалашника ( Ptilonorhynchus violaceus ). У самцов шалашника, чтобы привлечь самку, принято сооружать причудливый декоративный садик с входом, галереей и инсталляцией из найденных тут и там разноцветных предметов. До урбанизации атласный шалашник приспосабливал для этих целей камушки, раковины, цветы, крылья бабочек и надкрылья жуков. Однако теперь в их распоряжении оказалось бесчисленное множество замечательных искусственных украшений, любезно предоставленных людьми. Самцу шалашника особенно по вкусу все ярко-синее – например, колечки, которые отрываются от крышки, когда открываешь бутылку молока.

Увы, эти колечки – самая настоящая эволюционная ловушка, причем в прямом смысле. Пока довольный находкой самец несет колечко в клюве, оно может опрокинуться назад и застрять у него за шеей, превратившись в неснимаемый кляп. Тогда самец задушит сам себя или будет медленно умирать от голода. Так наше бездумное вмешательство в птичье чувство прекрасного приводит к их гибели.

Однако губительные для животных питейные привычки австралийцев этим не ограничиваются. В 1983 году два австралийских энтомолога опубликовали в журнале Австралийского энтомологического общества короткую статью под названием «Жуки на бутылке». В начале статьи они разместили два снимка, на которых крупный рыжевато-коричневый жук-златка Julodimorpha bakewelli пытается совокупиться с пивной бутылкой. Он залез на круглое основание бутылки и усердно долбил стекло своим длинным коричневым пенисом. Жука и его стеклянную возлюбленную авторы статьи нашли на песке у магистрали неподалеку от городка под названием Донгара. Поискав вокруг, они обнаружили еще несколько бутылок в объятиях сбитых с толку воздыхателей.

Вряд ли насекомых привлекают остатки хмельного напитка: как вежливо напоминают нам авторы, ни один австралиец не выбросит бутылку, где еще осталось пиво. Вероятнее всего, их влечет цвет стекла, блеск, изгиб и, главное, текстура – на ободке у донышка эти бутылки покрыты равномерно расположенными крошечными бугорками [27] Эту разновидность бутылок в Австралии называют stubbie – от привычных нам они отличаются приземистостью и пухлостью. – Прим. ред. . Все эти черты сделали бутылки настолько похожими на надкрылья самки Julodimorpha bakewelli , что самцы просто не могут перед ними устоять. Энтомологи положили на землю еще несколько бутылок, и спустя несколько минут к ним с недвусмысленными намерениями выползли новые самцы.

Бутылки – тоже эволюционная ловушка: хоть они и не убивают жуков, из-за них те перестают интересоваться настоящими самками. Возможно, наткнувшись на бутылку, самец радуется, что обнаружил очень крупную и блестящую самку, с которой не сравнится ни одна настоящая. Если подобных «суперсамок» – таких желанных, но таких бесплодных – будет слишком много, выбраться из этой эволюционной ловушки вид сможет лишь одним путем: у самцов должно на генном уровне выработаться безразличие к бутылкам (их будут привлекать другие черты самки, например запах). Лишь в этом случае они смогут оставить потомство. Если так и будет, рано или поздно половые сигналы и предпочтения жуков эволюционируют. Иногда, как известно, для спасения брака нужно срочно отлучить самца от бутылки.

Галапагосские острова – словно угольки для барбекю, брошенные в Тихий океан в тысяче километров к западу от Эквадора. Из немногочисленных видов флоры и фауны континентальной Южной Америки, которые каким-то образом туда попали, эволюция состряпала совершенно уникальные экосистемы. Эти острова стали домом для изолированных эволюционных ветвей сухопутных черепах, гигантских и карликовых кактусов, пересмешников, игуан, улиток булимулусов, жуков-чернотелок и, конечно, самых знаменитых жителей архипелага – не менее полутора десятка видов дарвиновых вьюрков, чьи клювы по форме в точности соответствуют занимаемым нишам.

На самом деле это даже не вьюрки: орнитологи пока не определились, принадлежат они к семейству танагровых или овсянковых [28] На самом деле уже определились: галапагосские, или дарвиновы, вьюрки – представители семейства танагровых. – Прим. ред. . Дарвиновыми вьюрками их назвали лишь в 1936 году, спустя более ста лет после того, как великий натуралист обнаружил их во время путешествия на «Бигле». И все же эти птицы стали наглядным примером эволюции. С их помощью Дарвин продвигал свою теорию: «Это удивительное наблюдение наводит на мысль, что некогда эти острова были очень бедны птицами и потому на всем архипелаге расселился один первоначальный вид, претерпевший различные изменения», – писал он. Кроме того, они вот уже полвека участвуют в самых современных исследованиях, посвященных эволюции.