Менно Схилтхёйзен - Дарвин в городе: как эволюция продолжается в городских джунглях

С начала 1970-х этих птиц изучает целая династия ученых. Они работают на Исследовательской станции Чарлза Дарвина на острове Санта-Крус, втором по размеру в архипелаге, и им удалось на удивление подробно показать, как продолжается эволюция галапагосских вьюрков. Команды исследователей следят за каждой особью от ее вылупления до смерти. Они знают, кто за кем ухаживает и кто с кем ссорится, чем питается и где гнездится. Из года в год они измеряют тела и клювы птиц, описывают их форму, берут образцы крови, записывают песни и проводят ДНК-тесты. Этот тяжелый труд дает биологам возможность наблюдать, как вьюрки меняются в реальном времени, и даже предсказывать новые перемены. Из-за колебаний климата и доступности той или иной пищи внешний облик птиц эволюционирует. Обычно речь идет о долях миллиметров, и тем не менее это вполне ощутимые изменения.

Так, средние земляные вьюрки ( Geospiza fortis ) понемногу делятся на два вида. Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на их клювы. На острове много особей с маленьким клювом и много с большим, почти в два раза крупнее, зато особей с клювом средних размеров почти нет. От размера клюва зависит, какие семена может раскалывать птица. Мощность клюва у особей с большим клювом почти в три раза выше, чем у особей с маленьким, так что они без проблем справляются с крупными и жесткими семенами – например, якорца ладанникового ( Tribulus cistoides ). Те же, у кого клюв маленький, с легкостью поедают крошечные и мягкие семена травы. А вот обладателям среднего клюва не повезло: для крупных семян им не хватает мощности, а для мелких – маневренности. У них меньше шансов пережить голодные времена, и естественный отбор без сожаления от них избавляется. Влияет разница в размере клюва и на половое влечение: самцы с разным размером клюва поют по-разному, а самки предпочитают партнеров с таким же клювом, как и у них самих. Следовательно, гены особей с большим и маленьким клювом смешиваются редко. Так происходит видообразование – эволюция одного вида в два отдельных.

Галапагосский вьюрок стал главным примером видообразования в дикой природе, но и в городской среде найдется свой образец. Это черный дрозд, Turdus merula .

В 1828 году – тогда же, когда Дарвин подружился с профессором Кембриджского университета Джоном Стивенсом Хенслоу, который предложил ему принять участие в экспедиции на «Бигле», – в Италии вышла небольшая книжка под названием Specchio Comparativo delle Ornitologie di Roma e di Filadelfia . Автором ее был Шарль Люсьен Бонапарт, блудный племянник того самого Бонапарта. От политики он был далек и посвящал себя исключительно зоологии. Юность он прожил в Риме, а женившись, переехал в Филадельфию, где провел большую часть 1820-х. Вернувшись из Америки в Европу, он опубликовал сравнительный обзор ( specchio в переводе с итальянского означает «зеркало») авифауны в этих двух городах.

Страницы этой книги разделены на два столбца. Слева перечислены птицы Рима, а справа – Филадельфии. Оба списка тщательно организованы согласно официальной классификации видов птиц тех времен (кстати, сам Шарль Люсьен считался одним из главных экспертов в этой области). На 32-й странице в левом столбце можно найти следующую запись:

69. TURDUS MERULA, L. Merlo, Merla. Comunissimo. Permanente; alcuni individui migratori. Se ne fa caccia. Cantore. (Черный дрозд. Широко распространен. Оседлый вид; встречаются мигрирующие особи. На него охотятся. Поет.)

Итак, племянник Наполеона встречал в Риме оседлых черных дроздов. Ну и что с того? Эти птицы с изящным телом и острым клювом (у самок оперение и клюв коричневые, у самцов черное оперение, а клюв и окологлазное кольцо желтые) – едва ли не самый распространенный городской вид птиц после сизых голубей и воробьев, во всяком случае в Европе и Передней Азии. В Китае и Северной Америке обитают их близкие родичи, Turdus mandarinus и Turdus migratorius , и занимают там в целом аналогичную нишу.

Так почему эта короткая запись в Specchio Бонапарта настолько важна? Это старейшее известное нам свидетельство того, что черные дрозды гнездились и зимовали в черте города. В 1820-х черных дроздов нередко замечали в баварских городах Бамберге и Эрлангене, но они там еще не гнездились. В остальной Европе они занимались тем же, чем и всегда: жили себе спокойно в чаще леса, подальше от людей, а по окончании сезона размножения улетали зимовать в Средиземноморье.

За два столетия с тех пор все изменилось, хотя поначалу перемены были постепенными. К концу XIX века черные дрозды стали привычным зрелищем в городах Центральной Европы. В XX веке они начали все активнее переселяться в города и уже к 1920-м добрались до Лондона, а вот до Исландии и некоторых регионов северной Скандинавии – лишь к 1980-м. В конце концов в каждом европейском городе – кроме разве что нескольких небольших районов на юге Франции, в России и Прибалтике – сформировалась своя популяция черных дроздов. За весь этот период они заселяли города со средней скоростью восемь километров в год.

Однако это не значит, что черный дрозд перебрался в Рим и уже оттуда начал расселяться по городам Европы. Некоторые его подвиды, изначально населявшие острова в Атлантическом океане далеко-далеко от Европы, переселились в города независимо от континентальных дроздов. Так, в середине XX века островные города по собственному желанию начали заселять Turdus merula azorensis и Turdus merula cabrerae – небольшие, более темные и блестящие подвиды (первые обитают только на Азорских островах, а вторые – на Мадейре и Канарских островах). С североафриканским подвидом Turdus merula mauritanicus это произошло и того раньше: к середине XIX века они уже обустроились в центре города Туниса. Помните больших синиц, которые независимо друг от друга научились открывать бутылки с молоком? Точно так же, ни на кого не оглядываясь, черные дрозды начали переселяться в города.

Нельзя сказать наверняка, почему черные дрозды медленно, но верно распространились по городам Европы. Почему все началось в 1820-х, не раньше и не позже? Почему Рим, Бамберг и Эрланген птицы посчитали подходящим для себя домом на век раньше, чем Лондон или Брюссель? И почему в некоторых городах, таких как Марсель или Москва [29] Московские орнитологи сообщают, что в последние годы в Москве черные дрозды стали вполне обычны. – Прим. ред. , они не водятся до сих пор?

Конечно, когда-то большинство городов были слишком тесными, чтобы стать новым местом обитания для черных дроздов. Но это явно не единственная причина: в начале XIX века Лондон, где этих птиц не было еще и в помине, раскинулся уже почти на 12 квадратных километров – это гораздо больше немецких городков того времени, где черные дрозды уже вовсю вили гнезда в хлевах и скакали по тротуарам. Наверняка немалую роль в переселении птиц сыграли парки и другие зеленые участки, но они были во многих городах задолго до того, как туда осмелились заглянуть дрозды. Развитие городов и городских парков, улучшенный климат благодаря острову тепла, более высокий уровень жизни горожан (а значит, изобилие пищи круглый год), сравнительная безопасность в плане охотников, хищников, болезней и паразитов – вероятно, в силу совокупности этих факторов в городах появилась новая ниша, в которую отлично вписались черные дрозды.