Густав Майринк - Вальпургиева ночь_Ангел западного окна

Джейн объявила, что очень рада, что готова ехать, что приглашение княжны очень кстати и надо его принять, благо погода прекрасная. Разве я мог возражать?!

В первую минуту, когда в комнату вошел жутковатый шофер, я вздрогнул, ощутив холод, налетели тоскливые мысли, неясные подозрения, пусть они лишь мелькнули — грудь сдавило, на сердце стало тяжело. Я безотчетно схватил Джейн за руку, но еле смог что-то пробормотать, язык не слушался:

— Джейн, если это не по твоей — слышишь? — если не по твоей собственной воле…

Она перебила, крепко сжав мою руку:

— По моей и только моей собственной воле! — Лицо Джейн озарял удивительный внутренний свет, а голос прозвучал так, словно она исполняла данное кому-то обещание.

В общем, ничего я тогда не понял…

Она быстро подошла к письменному столу и взяла пресловутый диковинный кинжал. Молча сунула его в сумочку. А я стоял и смотрел, будто потеряв дар речи. Наконец через силу выдавил:

— Джейн, зачем? На что тебе оружие?

— Княжне подарю! Я же решила!

— Решила?.. Княжне?

Она улыбнулась простодушно, как дитя.

— Давайте не будем заставлять любезную хозяйку автомобиля ждать.

Липотин молча стоял в стороне и нерешительно поглядывал то на меня, то на Джейн с видом отупевшего от усталости человека и, как бы удивляясь чему-то, качал головой.

Ни о чем больше не говорили… Мы взяли плащи, шляпы, собрались, чувствуя необъяснимое смущение, скованность, стеснявшую даже самые обычные движения.

Стали спускаться по лестнице, первым упруго и быстро шагал безмолвный великан шофер.

Княжна помахала рукой из автомобиля.

И она, и мы почему-то поздоровались натянуто, чопорно.

Сели в машину.

Все во мне восставало против этой поездки, каждый нерв, каждая клеточка моего тела словно нашептывали: «Нельзя ехать, нельзя!»

Но мы уже устроились, безвольные и покорные, как механические куклы, с остановившимися сердцами, с замершими устами… вот так мы поехали на приятную прогулку в Эльсбетштайн.

Все, что проносилось мимо окон автомобиля, осталось в моей душе как явственные, но вовек неизменные, вырезанные в камне картины: вот виноградники на склонах выступают точно кулисы, один, за ним другой, река внизу стиснута ущельем, пробивается вперед, извиваясь и петляя, дорога над обрывом повторяет ее повороты, автомобиль выписывает отчаянные виражи; нежная зелень луговин, раскинутых на горах, словно куски полотна; луга, и снова луга, они улетают в облаке пыли, в мельтешении бликов, деревня бросается вдогонку, отстает, не выдержав бешеного темпа, а мысли вяло колышутся, трепыхаясь, как подхваченный ветром газовый шарф; обрывки страхов мелькают и кружат в вихрях, подобно осенней сухой листве, немой тревожный крик смолкает в душе, ум и сердце безвольны и пусты, нет ни чувств, ни мыслей, лишь безучастное, равнодушное созерцание.

Автомобиль на огромной скорости взлетает на вершину, к наклонно уходящим вверх контрфорсам Эльсбетштайна, ложится в отчаянный вираж, едва не вышвырнув нас с обрыва над скалистым ущельем, и, оглушительно взревев, содрогнувшись всем своим железным телом, резко тормозит у высоких ворот мощной крепостной стены.

Мы входим во двор. Впереди — Липотин и я, следом, медленно и все больше отставая, — наши дамы. Оглянувшись, я вижу, что Джейн разговорилась, бойко болтает, и княжне весело, слышен ее рассыпающийся бисеринками смех. Вот и хорошо, подумал я, успокоившись, мирно щебечут, ссор и раздоров нет в помине.

Ни горячих ключей, ни белых облаков пара — они скрылись под уродливыми деревянными будками. Землекопы еще здесь, но не работают, а вяло слоняются по двору, точно сонные мухи. Мы останавливаемся, с любопытством смотрим, что делается во дворе, но в душе я чувствую, что наш интерес, притворный конечно, служит лишь предлогом и привело нас сюда совсем не желание полюбоваться гейзерами; у каждого нервы напряжены, и он, затаив нетерпение, чего-то ждет. Словно по молчаливому уговору, мы дружно идем к замковой башне; вот и вход, тяжелая дверь, как и в тот раз, приоткрыта. Моя фантазия летит вперед, мне уже видится темная деревянная лестница с обвалившимися ступенями, вот мы вскарабкались и оказались в мрачной комнате под самой крышей, там, возле холодного очага сидит садовник, выживший из ума старик… Я знаю, что так неудержимо влечет меня наверх, я хочу спросить чудного старика о… Липотин, вдруг остановившись, удерживает меня за плечо:

— Уважаемый, взгляните-ка! Можно не тратить время на визит. Безумный Уголино {158} покинул свою башню. Властелин кинжала нас заметил.

В эту минуту я слышу тихий возглас — это княжна! Мы с Липотиным резко оборачиваемся. Она смеется и то ли в шутку, то ли всерьез протестует:

— Умоляю! Опять к этому старому безумцу! Не надо! — И княжна вместе с Джейн повернула назад.

Мы нехотя потянулись следом за дамами и вскоре их нагнали. Лицо Джейн было серьезно, а княжна засмеялась, потом сказала:

— Не хочу снова туда идти. Видеть душевнобольных всегда ужасно тягостно. К тому же мне он вряд ли захочет подарить что-нибудь из своего… кухонного старья! Не так ли?

Вероятно, она хотела пошутить, но, по-моему, в ее голосе звучали обиженно самолюбивые нотки, а может, и ревность к Джейн.

Старый садовник спустился и, встав в дверях, кажется, поглядывал на нас издали. Потом он поднял руку. Вроде подал какой-то знак. Княжна, заметив это, плотнее запахнула плащ, передернувшись, точно от холода. Странно, ведь погода по-летнему теплая!

— Ну зачем было приезжать сюда еще раз? — сказала она негромко. — Такие жуткие руины. Зловещий замок!

— Но вы же сами выразили желание поехать сюда, — простодушно удивился я. — Между прочим, сейчас можно бы расспросить старика и узнать, какими судьбами он стал владельцем кинжала.

— Да этот слабоумный садовод наплетет всякой ерунды! — Это было сказано в сердцах, почти грубо. — Милая Джейн, послушайте! Вот что я предлагаю. Пусть мужчины, если им интересно, удовлетворят свое любопытство, а нам с вами, по-моему, лучше любоваться живописными руинами этого замка с привидениями издали, из какого-нибудь более располагающего места. — Она мягко взяла Джейн под руку и повернулась к воротам.

— Вы хотите уйти? — Я растерялся, Липотин тоже удивленно поднял брови.

Княжна живо закивала. Джейн обернулась ко мне и, почему-то с улыбкой, пояснила:

— Мы с княжной договорились. Прокатимся вдвоем вокруг замка. Всего один круг, а круг заканчивается там, где начался, ты же знаешь. Ну, до…

Ветер похитил ее последнее слово.

От удивления на меня и Липотина будто столбняк напал. А когда мы пришли в себя, женщины были уже далеко и наших призывов вернуться не услышали.

Мы бросились догонять, но поздно — княжна уже села в машину. И Джейн садится… Меня вдруг охватила необъяснимая тревога, я крикнул: