Густав Майринк - Вальпургиева ночь_Ангел западного окна

— Ваша взяла. Ну хорошо… Дело принимает абсолютно иной оборот. Вы проникли в тайну кинжала. Вы кинжал не отдаете. Первый раунд, стало быть, выиграли.

— Ничего нового вы мне не сообщили, — спокойно ответил я. — Не сомневайтесь, если человек понял, что такое время, и научился видеть не только внешнюю сторону вещей, но и то, что внутри, если он распознал смысл снов и мечтаний, открыл, что в судьбах людей или вещей нам в именах и зримых образах предстает вездесущая реальность, то он не ошибется — в надлежащее время назовет как раз те имена, какие нужны, и демоны послушно явятся на зов.

— По-слу-у-шно? Вы позволите дать вам совет? Нет опасней тех демонов, что являются на чей-то зов. Поверьте моему опыту, я ведь стар, ох, очень, очень стар, и за свой век поднаторел в делах, связанных со всевозможными персонажами из того мира, что между землей и небом. Они же с великой охотой обретаются… гм, вблизи древних раритетов. В общем, скажу без обиняков: вы, мой глубокочтимый меценат, призваны, ибо одержали победу над смертью. И как я понимаю, хоть и немало тому удивляюсь, вышли победителем из многих сражений. Но отсюда отнюдь не следует, что вас приняли в число избранных. Злейший враг победителя — высокомерие.

— Спасибо за откровенность, Липотин. По правде говоря, я думал, вы на стороне противника.

Липотин вдруг принял свой обычный вялый, скучающий вид. Медленно подняв на меня глаза, он ответил:

— Я, любезный меценат, ни на чьей стороне. Видите ли, я… Господи… я ведь из рода Маски, иначе говоря, я всегда держусь тех, за кем сила.

Кривая ироническая усмешка, гримаса разочарования, глубочайшей горечи и даже отвращения — не берусь описать, что отразилось на тощей морщинистой физиономии старого антиквара.

— Вы считаете, что сила?.. — Я торжествовал в душе.

— В данный момент на вашей стороне. Посему я к вашим услугам.

Я замер и не смотрел на него.

Липотин попытался заглянуть мне в глаза:

— Решили, значит, прикончить княжну Асию? Вы понимаете, что я хочу сказать. Ничего не выйдет, уважаемый! Не спорю, она одержима. А сами-то вы разве не одержимы? Если не отдаете себе в этом отчета, тем хуже для вас. А княжна, она ведь родом из Колхиды, и кто знает, может, ее праматерь звали Медеей {156} .

— Или Исаидой, — быстро заметил я.

— Исаида ее духовная праматерь, — деловито уточнил Липотин. — Не смешивайте эти вещи, если мечтаете о победе.

— Не сомневайтесь, победа будет за мной!

— Ох, лучше бы вам не обольщаться насчет своих сил, уважаемый. От века, с тех пор как мир стоит, всегда побеждает женщина.

— С чего вы взяли?

— Да-да, не сомневайтесь. На том мир стоит.

— Мир! На что мне мир, если я выбираю копье?

— Отвергая копье, теряешь вроде бы только половину мира. Но, дорогой меценат, беда в том, что оставшаяся половина — это на самом деле весь мир, просто не хватает воли завладеть миром целиком.

— Да что вы знаете о моей воле!

— Очень, очень много, уважаемый. Вы же видели Исаиду Понтийскую?

От насмешливого и проницательного взгляда русского хитреца меня бросило в жар. Я не смог парировать ехидный выпад, вдруг стало ясно как дважды два: Липотин читает мои мысли. Да ведь и в доме княжны, и во время поездки в Эльсбетштайн он просто насквозь меня видел. Я покраснел, как мальчишка.

— Было такое, а? — допытывался Липотин озабоченно — эдакий добрый доктор.

Я отвернулся, не зная куда деваться от смущения.

— От женщины никто еще не мог спастись, друг мой, — продолжал он вполголоса, — ускользнуть от нее ох как не просто. Лишь тайны скрыты, облечены покровом, уж так повелось. А женщина — это сама реальность, вездесущая реальность, и ее тайное оружие как раз нагота, воспламеняющая кровь мужчины. Вступая в поединок с реальностью-женщиной, мы спешим ее разоблачить, сорвать одежды — в буквальном смысле или только в воображении, уж это как кому повезет. А по-другому ни один герой еще не сумел победить реальность.

Я попробовал увернуться:

— Как много вы знаете, Липотин!

— Очень много. В самом деле очень много, — ответил он опять вяло, как-то автоматически, чуть ли не засыпая.

Я все больше чувствовал неловкость и смущение, язык прилип к гортани; надо было прийти в себя, услышать собственный голос:

— Липотин, вы вообразили, будто я пренебрегаю княжной. И ошиблись. Нет, не пренебрегаю. Я хочу ее познать, понимаете? Познать! И если надо, то в библейском, весьма прозаическом и беспощадном смысле слова. Потому что я хочу с ней разделаться.

— Мой досточтимый покровитель! — Липотин встрепенулся, захлопал глазами, точно старый попугай, стиснул зубами сигарету. — Вы все-таки недооцениваете женщин. А уж если женщина является в обличье кавказской княжны… Ох, не хотел бы я оказаться в вашей шкуре. — Он смахнул с подбородка крошки табака, состроив при этом мину, которая пристала бы бессмертному Хадиру {157} , вечному страннику, отирающему уста от нечистой земной влаги. И вдруг разразился тирадой: — Допустим, вы были бы способны убить. Убийством вы только одного достигли бы — очутились на другом поле битвы, таком, которое стократ опаснее. Потому что оно необозримо, в отличие от полей земных сражений, и оступиться на его скользкой почве проще простого. А если оступишься в нездешнем мире — пиши пропало.

— Липотин! — крикнул я, потеряв терпение, нервы начали сдавать. — Липотин, вы же согласились помогать мне, ну так прошу вас, скажите, какой путь к победе — истинный?

— А путь всего один.

Опять, вот уже который раз за время нашей беседы, я заметил, что он говорит неживым, монотонным голосом, как бы в полусне. Неужели я подчинил его своей воле? И он покорно исполнит мои приказания? Он стал медиумом, повинующимся мне… как кто? Джейн вот так же сидела здесь, закрыв глаза и отвечая на мои вопросы, а во мне вдруг появилась какая-то непостижимая воля… Я собрался, сосредоточился и устремил пристальный взгляд в переносицу русского антиквара:

— Как мне найти путь, мне?

Липотин, бледный, полулежащий в кресле, прошептал:

— Путь… уготовит женщина… Исаиду, нашу владычицу, только женщина… может одолеть… в душе того… кто… полюбился Черной богине…

Я даже назад подался от разочарования:

— Женщина?

— Женщина, наделенная достоинствами… кинжала…

Темный смысл этих слов сбил меня, Липотин тут же попытался вернуть ускользнувшую власть над собственным сознанием — растерянно озираясь, хлопая глазами будто спросонок, по-стариковски бормоча что-то невнятное.

Он пришел в себя быстро, и тут в передней зазвенел звонок, вошла Джейн, а за ней на пороге вырос мой кузен Роджер… ерунда, конечно, шофер княжны. Мне отчего-то стало неприятно, когда я увидел, что Джейн собралась в дорогу и даже плащ надела. Она посторонилась, пропуская вперед шофера. Исполинского роста парень передал от своей хозяйки привет и приглашение на вторую автомобильную прогулку в замок Эльсбетштайн, о которой мы договорились. Княжна, сказал он, ждет в машине.