Густав Майринк - Вальпургиева ночь_Ангел западного окна

Я тоже закурил: если от знобящего страха зуб на зуб не попадает, курево — спасение… И будто со стороны услышал свой собственный голос:

— Липотин, давайте начистоту: кто я, призрак или человек?

Старик наклонил голову к плечу, глаза почти совсем скрылись под тяжелыми веками, потом резко вскинул голову:

— Только тот не призрак, кому дана жизнь вечная. Вам дана жизнь вечная? Нет, вам, как и всем людям, дана лишь бесконечная жизнь, а это совсем, совсем другой коленкор! Ох, лучше не ломайте себе голову, все равно не поймете, пока сами не испытаете. Понять можно лишь то, чем обладаешь. А спрашивай не спрашивай, богаче не станешь. Догадываюсь, куда вы клоните: хотите узнать, как же это получается, что вы запросто водите знакомство с привидениями?

С трудом повернув голову, он покосился на окно и размашисто прочертил рукой крут в воздухе. Над бумагами на столе взметнулось облачко пыли, в лицо мне повеяло чем-то затхлым, давно истлевшим, и показалось, будто где-то вдалеке поднялся дикий вороний грай и заухали столетние филины.

— Правда, Липотин, правда! — Я вскочил. — Вот, вы же все знаете! Да, я вожу знакомство с призраками… Вернее, я вижу, вот здесь, в этом кресле, где вы сейчас сидите… каждый день вижу некий образ… Княжну! Она мне является. Приходит, когда ей угодно… Следит за мной, глазами следит, и вообще преследует меня, ее тело меня преследует, все ее существо… неотвратимо! Скоро она поймает меня в свои сети, точно мошку в паутину, как эти бесчисленные пауки, которых полно в моем доме… Липотин, помогите мне! Помогите, прошу, помогите, не дайте мне…

Слова хлынули внезапно, подобно потоку, неожиданно сокрушившему плотину, и меня самого эта вспышка так потрясла, что я бессильно опустился на пол у ног Липотина и устремил на старого антиквара умоляющий, затуманенный слезами взгляд, словно передо мной всесильный чародей, сказочно могущественный волшебник.

Липотин медленно-медленно приоткрыл левый глаз и глубоко затянулся дымом — в тишине опять стало слышно, как шипит и свистит воздух в серебряной трубке. Наконец он негромко заговорил, и с каждым словом его лицо все больше окутывал густой синеватый дым:

— Я к вашим услугам, уважаемый, ибо… — его взгляд вонзается в меня, — ибо кинжал все еще у вас. Или нет?

Быстро схватив тульский ларчик, я нажимаю потайную пружинку, замок щелкает.

— Ага, — Липотин удовлетворенно ухмыляется. — Ладно, я вижу, вы собрались как зеницу ока беречь наследие Хьюэлла Дата. Но позвольте дать вам совет: подыщите для драгоценной семейной реликвии более надежный приют отдохновения. Неужели вы до сих пор не заметили, что шкатулочка… — почти того же сорта, определенно смахивает на земные одежды некогда столь глубоко мной почитавшейся княжны. Путать схожие символы нежелательно — перестанете различать силы, что в них воплощены.

Мою душу словно зарницы озаряют первые проблески понимания. Я хватаю кинжал и, кажется, вот сейчас рассеку колдовские узы, которыми опутан столько дней, недель… или долгих лет? Но Липотин морщит лоб, скроив такую физиономию, что я, мгновенно оробев, не решаюсь ударить его, фантом, кинжалом.

— Мы все еще проходим азы магии, дорогой мой меценат, — ехидно заметил Липотин и засмеялся, но с таким мучительным спазмом, что трубка опять засипела. — Мы пренебрегаем показными, символическими ритуалами, хотя все еще не можем обойтись без них. Точь-в-точь как неопытные альпинисты, которые, собираясь в поход, потратились на первоклассное добротное снаряжение, но не потрудились узнать, какая ожидается погода. А магия, между прочим, это вам не покорение горной вершины — разве что аскеты истязают себя подобным образом, — магия возносит превыше мира и… человеческой природы!

И тут я, разом отбросив все свои тайные подозрения и страхи, твердо прошу:

— Липотин, вы мне поможете, я знаю. Да будет вам известно, всеми силами души я призывал мою Джейн. Она не явилась. Зато пожаловала княжна.

— С помощью магии нам всегда является наиболее близкое. А каждому ближе всего то, что живет в нем самом. Вот княжна и пожаловала к вам.

— Но она мне не нужна!

— Ничего не поделаешь. Она чует эрос в вас и вашем призыве.

— Господи помилуй, да я ее ненавижу!

— А ненависть питает ее страсть.

— Да будь она проклята, пусть отправляется в самые нижние круги ада, откуда пришла! Я презираю ее, задушить готов, убил бы, если бы мог, если бы знал как!

— Вот у этого огня она и нежится, потому что чует любовь. И сдается мне, не без оснований.

— Вы что же, думаете, я мог бы полюбить княжну?

— Вы ее возненавидели. А значит, налицо мощное магнетическое притяжение. Иначе говоря, склонность. Ученые на сей счет единодушны.

— Джейн! — Я в отчаянии.

— Не рискуйте напрасно, — предостерегает Липотин. — Ваш призыв может перехватить княжна. Уважаемый, неужели вы не понимаете, что витальная эротическая энергия у вас облечена в звук имени «Джейн»? Хорош призыв о помощи! Все равно что подбить себе жилетку пироксилиновой ватой. Тепло, да чуток рискованно. В любой миг можно вспыхнуть и сгореть.

В глазах у меня все расплывается — последняя надежда вот-вот рухнет. Я хватаю Липотина за руку:

— Помогите, вы же мой старый друг! Вы должны помочь!

Покосившись на кинжал — тот на столе между нами — и выдержав паузу, Липотин ворчливо соглашается:

— Похоже, придется…

Что-то меня настораживает, какое-то смутное подозрение мелькнуло, я пододвигаю кинжал к себе и не спускаю с него глаз. Липотин невозмутимо закуривает новую сигарету, как бы игнорируя мою подозрительность, потом, скрывшись в клубах дыма, сипит:

— Вы знакомы с сексуальными магическими ритуалами тибетцев?

— Немного.

— Наверное, вам известно, что сексуальная энергия претворяется в магическую силу с помощью особой практики тантры, так называемой ваджроли-тантры {159} .

— Ваджроли… — Кажется, да-да, в какой-то странной книге я читал о тантрических ритуалах. Правда, почти ничего не помню, но интуиция подсказывает — это что-то гнусное, противное человеческому чувству. Тайна, которую неспроста так строго оберегают от непосвященных… Упав духом, спрашиваю: — Это практика экзорцизма?

Липотин медленно качает головой:

— Изничтожить пол? А что тогда останется от человека? Даже внешнего облика у святого мужа или жены не будет. Природу не уничтожишь! Вот и княжну не пытайтесь извести — дело нестоящее.

— Знаете, Липотин, мне иногда кажется, она тут ни при чем. Это же…

С дребезжащим смешком антиквар обрывает:

— Хотите сказать, это Исаида, понтийское божество? Недурно! Недурно, мой бесценный друг и покровитель. Еще чуть-чуть, и попадете в цель.

— Да хоть как назови — Исаида Понтийская или Черная мамаша Бартлета Грина, шотландских кошачьих кровей, не все ли равно! Она и под именем леди Сисси являлась к своей жертве.