Густав Майринк - Вальпургиева ночь_Ангел западного окна

Поликсена вошла в слабо освещенный неф собора. И лишь когда глаза привыкли к полутьме, удалось разглядеть тускло мерцающее серебро шандалов с желтыми и красными язычками пламени.

Меж колоннами происходила какая-то возня: несколько черных мужчин толкали и гнали какую-то белую фигуру в сторону алтаря.

Это — священник, догадалась Поликсена, который должен был венчать их.

Она видит, как он упорствует и отбивается, как поднимает руку с распятием.

Крик. Священник падает на пол.

Его забивают до смерти.

Шум. Беготня. Замешательство. Ропот. Мертвая тишина.

Распахиваются двери собора.

Свет факелов клинком врезается в темное пространство.

По трубам органа пробегают красноватые блики.

Дюжие молодчики волокут за собой человека в коричневой рясе.

С сединами снежной белизны.

Поликсена узнает его. Это — тот самый монах, который в усыпальнице св. Йиржи рассказывал про изваяние из черного камня, что это покойница, у которой под ребрами змей вместо ребенка…

Но и монах упирается, не хочет идти к алтарю!

Десятки рук готовы разорвать его.

Он кричит, умоляет не принуждать его, указывает на серебряную статую св. Непомука. Занесенные для побоев руки опускаются. Он что-то говорит. Его слушают. Потом о чем-то договариваются с ним. Судя по недовольному ропоту, нехотя принимают его условия.

Поликсена может лишь догадываться: он готов обвенчать их, но только не перед алтарем.

«Он спас себе жизнь, — подумала она, — вернее, немного оттянул смертный час. Его убьют, как только он даст благословение на брак».

Она и с закрытыми глазами видела страшный кулак Жижки, готовый обрушиться на голову монаха, и в ушах явственно звучали слова: «Монах, где твоя тонзура?»

На сей раз призрак гусита будет крушить кулаком толпы. В этом она была уверена.

Перед статуей поставили скамью, на плиты пола постелили ковер.

Толпа расступилась, дав дорогу какому-то мальчику. Он нес багряную подушку с жезлом из слоновой кости.

По рядам пробежал подобострастный шепот:

— Скипетр герцога Борживоя Первого!

Облаченный в порфиру, Оттокар механически, словно во сне, берет в руки скипетр и преклоняет колена.

Поликсена становится рядом.

Монах приближается к статуе.

И тут чей-то пронзительный крик:

— Где корона?

Толпа взволнованно гудит. Монах поднимает руку. Тишина.

Поликсена слышит дрожащий голос. Слова благословения и мольбы о заступничестве, с каковыми подобает обращаться к помазаннику. И она холодеет при мысли, что они произнесены устами, которым суждено в сей же час умолкнуть навеки.

Обряд венчания завершен.

Собор оглашается восторженным ревом, заглушившим последний крик приговоренного.

Поликсена не смеет оглянуться, она знает, что произошло.

— Корону! — вновь напоминает тот же зычный голос.

— Корону! Корону! — вторят ему сотни глоток на скамьях и в проходе.

— Она спрятана у Заградки! — возвещает кто-то из толпы.

Всеобщий гомон:

— К Заградке!.. Все перевернем!.. Корону!.. Корону властителя!

— Она из чистого золота. С рубином во лбу! — надрываясь, кричат с хоров. — Спросите Божену, она все знает!

— Рубин во лбу! — подтверждают десятки верноподданных нового владыки, будто видели пурпурный камень своими глазами.

На амвон поднимается какой-то человек. Поликсена узнает в нем мутноглазого лакея.

Рассекая руками воздух и срываясь на визг, он издает вопль алчущего добычи:

— Корона в Вальдштейнском дворце!

И это убеждает всех.

— Корона в Вальдштейнском дворце!

Вслед за ревущей толпой грабителей шагают угрюмые Братья горы Хорив. Оттокар и Поликсена вновь плывут над головами, шесты носилок подпирает дюжина плечей.

Оттокар восседает в пурпурной мантии герцога Борживоя, сжимая в руке скипетр.

Барабан молчит.

В Поликсене закипает лютая ненависть к этой горланящей черни, которую ничего не стоит науськать и соблазнить грабежом и разбоем. «Они свирепее диких зверей и трусливее уличных шавок». И с жестокой радостью предчувствует она неотвратимую развязку: шквал пулеметного огня — и горы трупов.

Взглянув на Оттокара, она облегченно вздохнула: «Он ничего не видит и не слышит, словно погруженный в сон. Дай Бог, чтобы смерть настигла его раньше, чем он проснется».

Собственная участь ей безразлична.

Ворота перед дворцом Валленштейна были надежно забаррикадированы.

Толпа полезла на стены парка, но тут же горохом посыпалась назад: руки у самых нетерпеливых были изодраны в кровь об осколки бутылочного стекла и железные шипы, вмурованные поверх кладки.

Кто-то приволок бревно.

Его подхватывают.

Начинают раскачивать. Эй, ухнем! В щите из дубовых досок появляются пробоины. Тем яростнее кураж. Наконец железные петли сбиты и ворота разнесены в щепки.

Посреди сада стоит лошадь с красной уздечкой и желтыми стеклянными глазами, на спине — багряная попона, копыта привинчены к деревянной платформе на колесах.

Конь ждет своего господина.

Поликсена заметила, как пристально смотрит на коня Оттокар, как потирает ладонью лоб, значит, он опамятовался, значит, наступил момент пробуждения.

Один из Братьев подошел к гигантскому чучелу, ухватился за уздечку и выкатил его на дорогу. Несколько пар рук подняли Оттокара и посадили на коня. Ватага мятежников с факелами ринулась в открытый дом.

Раздался звон оконных стекол, на мощеный двор посыпался град осколков, а затем обрушился поток всевозможных вещей. Вскоре перед домом выросли горы всякого добра: серебряная утварь, золоченые доспехи, изукрашенное драгоценными камнями оружие, бронзовые напольные часы. Никто из «таборитов» не притронулся к этим россыпям.

Послышался треск раздираемой материи — в комнатах кромсали ножами и рвали на куски старинные гобелены.

— Где корона? — крикнул снизу кожевник Станислав Гавлик.

— Короны здесь нет! — ответствовали погромщики, заливаясь боевым ржанием.

— У Заградки она! У Заградки! — спустя некоторое время хором заголосили они.

Вскоре толпа подняла платформу с конем и, утвердив ее на плечах, под лай барабанов и с воинственной гуситской песней двинулась к Туншенскому переулку.

Высоко над землей нес Оттокара жеребец со стеклянными глазами, будто скача по головам людей, — порфироносный всадник на коне Валленштейна.

Вход в переулок был прегражден баррикадами. Отряд старых седовласых слуг во главе с муллой Османом встретил мятежников револьверным огнем и градом камней.

Поликсена узнает азиата по красной тюбетейке.

Чтобы уберечь Оттокара от опасности, она непроизвольно направляет на защитников уличного бастиона всю энергию своей воли. Авейша молнией вломилась в их ряды, и, охваченные необъяснимым паническим страхом, они обращаются в бегство.