Густав Майринк - Вальпургиева ночь_Ангел западного окна

Некстати вышло, что именно сегодня моя экономка, получившая отпуск, уезжает к родным в деревню, она ведет мое хозяйство, обходиться без ее помощи будет трудновато. Но, положа руку на сердце, просить ее остаться нельзя. Целых три года она не брала отпуск! Всегда находилась причина или ей проявить особую добросовестность, или мне — эгоизм, и если в этот раз я попрошу ее остаться, значит, опять из эгоистических соображений… Нет, это уже никуда не годится! Ничего не поделаешь, наберусь терпения и, даст бог, как-нибудь сумею поладить с заместительницей, которая уже договорилась с экономкой и с завтрашнего дня будет хозяйничать в доме. Но хотелось бы знать, как прикажете вести себя с этой заместительницей, если ее надо величать «фрау доктор Фромм»?

Скорей всего разведенная профессорская жена, оставшаяся без средств к существованию, вынужденная искать место… а виновник семейной драмы, разумеется, муж!.. Хранительница домашнего очага! Добрая, верная хозяюшка!.. Да-да, а потом, чего доброго: «… Ленхен удочку берет и на бережок идет!» — как сказано у Вильгельма Буша {77} . Буду держать ухо востро. Ерунда, это же смешно — такой закоренелый холостяк, как я, да чтобы попался на крючок… не выйдет! Между прочим, зовут ее не Ленхен, а Иоханна. Но, как-никак, нашей новой домоправительнице всего двадцать три года… В общем, лучше поостеречься и смотреть в оба, не дай бог пошатнется твердыня моей холостяцкой крепости, лучше загодя законопатить все щели и накрепко запереть ворота.

Надеюсь, хотя бы стряпает сносно!

Сегодня я не потревожу архив покойного Джона Роджера. Надо привести в порядок собственные мысли и впечатления вчерашнего вечера.

Вот что мне думается: вести дневник — врожденное, передающееся из поколения в поколение пристрастие всех потомков Джона Ди, унаследовавших его герб. Пожалуй, и я скоро обзаведусь этой привычкой, начну скрупулезно описывать все свои приключения! А еще мне прямо-таки не терпится проникнуть в удивительные тайны моего предка, приподнять завесу над его загадочной жизнью, потому что я чувствую: там, в прошлом, можно найти ключ не только ко всем секретам и перипетиям судьбы Джона Ди, но — самое странное и необычайное! — я уверен, что, добравшись до этого ключа, сумею распутать замысловатые переплетения, которые связали мою жизнь с полной невероятных авантюр жизнью далекого предка. Скорей бы узнать, никаких других желаний и мыслей не осталось, все отошло на задний план, только бы засесть за стол и опять вытащить на свет новую тетрадь с записками Джона Ди, но… ах, вот чего мне хочется — взломать этот тульский серебряный ларчик!..

Да, видно, не на шутку разыгралась фантазия после жуткого напряжения вчера ночью! Как же успокоиться, как урезонить разгулявшееся воображение? Не вижу другого пути — надо очень точно и строго по порядку описать все, что произошло.

Итак, вчера вечером, ровно в шесть часов, на Северном вокзале я ждал прибытия скорого поезда, которым должен был приехать мой друг доктор Гэртнер, как он сообщил в телеграмме. Я нашел совершенно замечательное место — возле загородки на выходе с перрона, — ни один из пассажиров не проскочил бы мимо незамеченным.

Экспресс прибыл точно по расписанию, и я спокойно ждал, глядя на спешивших с перрона людей. Но моего друга в толпе не было. Я дождался последнего пассажира, тот покинул перрон, я еще подождал, вот уже и поезд перегнали на другой путь… Я огорчился, но делать нечего — побрел к выходу.

И тут сообразил, что в расписании указан еще один поезд того же направления, который прибывает через несколько минут. Понятно, я решил подождать еще и вернулся на свой наблюдательный пункт.

Напрасно время потерял! Как видно, подумал я с досадой, хорошие черты — пунктуальность и умение держать слово у моего университетского друга со временем не усилились, а, наоборот, сошли на нет — малоприятное открытие. В дурном настроении я отправился домой, надеясь, что тем временем доставили телеграмму, которая что-то объяснит.

Целый час, почти до семи проболтался у выхода с перрона, смеркалось, почему-то я забрел в переулок, который вообще-то был совсем не по дороге домой, и вдруг нос к носу столкнулся с Липотиным. Случайно встретил старика антиквара, казалось бы, что тут странного? Однако его внезапное появление почему-то поразило меня, я застыл как вкопанный и ответил на его поклон довольно глупым вопросом:

— Как вы сюда попали?

Липотин удивленно поднял брови, но, конечно, прекрасно заметил, что я растерян, — на его лице заиграла саркастическая усмешка, которая всегда сбивала меня с толку.

— Сюда? — Он оглянулся по сторонам и пожал плечами. — А что такого особенного в этой улице, уважаемый? У нее только одно достоинство — она прямиком ведет от кофейни, куда я всегда хожу, к моему дому, причем с севера на юг, строго параллельно земному меридиану. Вам ли не знать, что прямая есть кратчайшее расстояние между двумя точками. Но вы, уважаемый меценат, похоже, предпочли окольный путь, и объяснение тут, по-моему, возможно лишь одно: вы забрели в этот переулок во сне, вроде как лунатик. — Липотин громко и как-то фальшиво засмеялся, но смысл его слов меня напугал.

Поэтому я, наверное, уставился на него с довольно встревоженным и глупым видом, прежде чем ответил:

— Во сне, как лунатик… Верно. Я… шел домой.

Липотин опять засмеялся:

— Вот чудеса! Далеко же лунатик может забрести, гуляя по своему родному городу. Если идете домой, сверните на следующем углу налево, дорогой мой… Да я вас немного провожу, если не возражаете.

Нелепая ситуация, подумал я с досадой, разом отбросил неуместную скованность и смущенно признался:

— Мне кажется, Липотин, я и в самом деле задремал на ходу. Вы очень кстати меня разбудили — спасибо. И… позвольте мне вас проводить.

По-моему, Липотин обрадовался. Мы пошли к его дому. По дороге он завел разговор о княжне Асии и сказал, что недавно она очень живо интересовалась мной, вне всяких сомнений, я пришелся ей по сердцу, — можете гордиться новым, весьма лестным завоеванием, сказал он с ухмылкой. Я запротестовал и постарался втолковать Липотину, что к такого рода «завоеваниям» не стремлюсь и никогда не стремился, но он, смеясь, замахал руками, дескать, не желает слушать возражений, а потом как бы вскользь, явно подтрунивая надо мной, заметил:

— Между прочим, о том копье княжна ни словом не обмолвилась. Вполне в ее духе. Нынче втемяшится ей что-нибудь, хоть из-под земли достань, а назавтра уж и забыла… Ох уж эти женщины! Верно, дорогой мой?

Признаюсь, мне сразу полегчало: виной всем недоразумениям причуды княжны!

А Липотин предложил в ближайшие дни сходить к ней в гости и добавил, что она, несомненно, будет очень рада видеть меня, княжна ведь рассчитывает на мой ответный визит, поскольку, не чинясь, первой явилась ко мне в дом. Раз с копьем все уладилось, подумал я, почему же не отдать визит, в конце концов, этого требует простая учтивость; по правде говоря, мне хотелось увидеть княжну и, кроме того, окончательно поставить точку в истории с копьем.