Дэвид Бирн - Как работает музыка

Я слышал отголоски клаве в новоорлеанском фанке, который стал популярен благодаря The Meters, что неудивительно, учитывая волны иммиграции с Кубы и Гаити. Я надеялся, что Джордж поможет мне создать гибрид из латинских грувов и фанка, к которому он привык. К этому моменту я уже был более или менее знаком с некоторыми из этих ритмов и чувствовал, что могу выходить на неизведанную и неопределенную территорию. Ритмы не должны быть ограничены только одним жанром. Приступая к проекту, я не видел необходимости в том, чтобы Милтон или Хосе определяли, как должны быть устроены песни: я сам более или менее представлял, какими будут ритмы, когда писал песни.

Я попросил бразильского музыканта Тома Зе сделать аранжировку для песни “Something Ain’t Right”. Грув был основан на ритме иджеша, который обычно играется на ковбелле и часто ассоциируется с афробразильской религией кандомбле. На таком же груве основаны песни артистов из Салвадора, в бразильском регионе Баия, поэтому я был уверен, что Том с ним знаком. Он придумал несколько замечательных духовых аранжировок, но затем удивил нас всех, когда достал несколько ручек Bic без стержней и раздал их духовикам. К каждому пластиковому держателю был прикреплен тонкий кусочек пластика, который действовал как трость на саксофоне или кларнете. Он договорился с музыкантами, что они сыграют на ручках в одной части песни. Причем получился не просто шум, он заставил их играть в технике гокет [65] Гокет (от фр. hoquet – «икота») – техника многоголосной композиции в музыке XII–XIV веков. Суть ее в том, что мелодическая линия рассекается на отдельные звуки или группы звуков, которые распределяются по разным голосам или инструментам, в результате чего исполнение становится прерывистым, как бы заикающимся. , когда каждый музыкант быстро играет только одну ноту, и в зависимости от того, кто что играл, получался сложный узор. Это было великолепно. Только у Тома Зе хватило бы наглости попросить этих нью-йоркских сессионных гигантов поиграть на ручках Bic.

В 1993 году я решил написать несколько песен с более урезанным звучанием, чтобы выдвинуть на передний план их эмоциональное содержание. Мне казалось, чтобы точнее выразить то, о чем я пел, необходимо было слегка задвинуть духовые, струнные и перкуссию. Может быть, прежде я слишком увлекался оформлением витрин. Этот акцент на полностью личном типе письма многое для меня изменил, и продиктован он был не только музыкальной эволюцией, но и, как мне кажется, недавней смертью в семье.

Я хотел отказаться от всего, начать с нуля. Я слушал песни Люсинды Уильямс и моего друга Терри Аллена, и мне хотелось писать так же, как они: от всего сердца. Писать о собственном опыте – это не мое, но я хотел, чтобы лирическое содержание в большей степени влияло на музыку. Мне импонировала концепция традиционного джазового ансамбля, правда, в измененном составе. В музыкальном плане меня, возможно, вдохновила импровизационная сцена старого клуба Knitting Factory на Хьюстон-стрит. Мне пришлась по душе идея небольшого ансамбля, где все отталкивались от игры друг друга и от того, что делал ведущий инструменталист или вокалист. Поэтому, когда я написал песни, вместо того чтобы сразу идти в студию звукозаписи, собрал небольшую группу и начал исполнять их вживую в небольших клубах.

Песни и аранжировки стали принимать форму перед живой аудиторией. Я планировал в скором времени записать группу живьем в студии, как записывались классические небольшие джазовые ансамбли: музыканты в кругу посреди студии, будто бы на сцене. Мне хотелось, чтобы каждый мог слышать и видеть всех остальных – крайне консервативный способ записи. Я надеялся, что после нескольких концертов группа отточит исполнение и будет играть каждую песню так, будто всю жизнь их играет.

Получилось не совсем по задуманному. Один участник группы был уволен, продюсеры приходили и уходили – весь план развалился. Но основа группы – ритм-секция из Тодда Тёркишера и Пола Соколоу – осталась неизменной. Упростив звучание и оголив душу в этом альбоме, названном просто David Byrne , я смог вырваться из собственноручно построенной музыкальной клетки. Только что я записывался и гастролировал с двумя очень большими латиноамериканскими группами, и мне это было по душе, но все же я ощущал на себе клеймо рокера-изменщика. Новый альбом позволил начать все с начала, хотя его и породили смерть и сорвавшиеся планы.

К концу 1990-х годов появились новые технологии, позволявшие музыкантам делать записи профессионального уровня в своих домашних студиях. Я купил небольшой микшерный пульт и пару записывающих устройств DA-88, которые писали на видеокассеты Hi-8 до восьми треков высококачественного цифрового звука. Другие компании выпускали иные устройства записи. Устройства ADAT использовали видеокассеты формата super-VHS, которые были дешевле, чем кассеты Hi-8, поэтому большинство музыкантов предпочли их для своих домашних студий. Музыканты синхронизировали записывающие устройства с MIDI-устройствами таким образом, чтобы, пока крутилась пленка, семплер или другие устройства могли согласно инструкции играть заранее определенные ноты или барабанные семплы одновременно с записываемыми дорожками. Порой задействовались дешевые компьютеры Atari. У них было программное обеспечение, которое позволяло визуализировать эти MIDI-последовательности, которые затем использовались как триггеры для битов (как правило), семплов и синтезаторов. Песня от начала и до конца могла быть создана без реальной игры на чем-либо и без использования ленты. С появлением такого оборудования потребность в дорогой студии звукозаписи постепенно становилась излишней.

В настоящее время я работаю в домашней студии, занимающей часть комнаты. IНе очень-то аккуратное место, да? Даже стыдно. J

Хотя здесь и нет профессиональных шумоизолирующих перегородок, как в студии звукозаписи, полы этого изначально промышленного здания бетонные, поэтому звук никуда не просачивается и не беспокоит соседей. На полу ковролин, а одна стена покрыта чем-то вроде шумоизолирующего гипсокартона – как видите, я принял некоторые меры предосторожности, чтобы предотвратить утечку звука. Нежелательный звук с улицы в теории может стать проблемой, но только в случаях, когда там маневрирует какой-нибудь грузовик или мимо проезжает машина скорой помощи. В остальном посторонний звук не создает особых проблем, по крайней мере для записи вокала и гитар. В моей комнате нет места для ударной установки или чего-то подобного, но для сочинения, игры на одном инструменте, программирования и пения места хватает. У меня есть хороший ламповый микрофон, еще один микрофон для маленького старого гитарного усилителя, хороший предусилитель и компрессор, который сглаживает микрофонные сигналы, прежде чем они превратятся в единицы и нули. Больше и не требуется, чтобы сделать набросок песни, а порой этого достаточно, чтобы записать чистовой вокал и некоторые гитарные партии.