Мария Бобылёва - Мы так говорим. Обидные слова и как их избежать [litres]

Проблема в словах или в значениях? Все же прежде всего дело не в самих словах (форме), а в содержании, в понятиях. БОМЖ – исходно юридический термин, человек без определенного места жительства. И в этом значении никакого ущемления прав не было. Оно появилось со временем, отражая отношение общества к образу бомжа, к проблеме. Нередко бывает, что лучше стараться внести новый смысл в имеющееся слово, переосмыслить его. Просто потому, что альтернативой станет, например, очень сложный заимствованный термин, который будет трудно приживаться в языке, или выбор из синонимов, который нередко приводит к смене шила на мыло.

У старых слов старые проблемы – связанные с ними стереотипы и огромная распространенность в текстах. Замена таких слов новыми или изменение смыслов – процесс очень сложный и достаточно долгий. Но зато есть преимущество – можно быстрее начинать обсуждение, общественную дискуссию, потому что люди понимают, о чем речь. Новым словам (чаще всего это заимствованные слова) легче придавать нужные смыслы, сразу вкладывать желаемое отношение. Но зато сложнее с тем, чтобы просто начать говорить о проблеме, вывести ее из зоны молчания или табуирования, сделать понятной.

Желая найти корректное наименование, мы не должны забывать, что слово будет работать в разных ситуациях: нужен юридический термин для законов, нужен научный термин, приемлемое обозначение для публицистического обсуждения, фандрайзинговых текстов, понятное для бытового общения и так далее. Всегда ли возможно, чтобы эта сложная система регистров и жанров существовала за счет одного слова? Редко так бывает. Но устойчивое закрепление нужных смыслов происходит только тогда, когда существует полноценная система словоупотребления. Просто потому, что это означает, что закон не противоречит обиходной практике, а наука не говорит противоположное публицистике.

Платформа TED X London 5 сентября 2020 года написала в своем твиттере следующее: «No, that’s not a typo: ‘womxn’ is a spelling of ‘women’ that’s more inclusive and progressive. The term sheds light on the prejudice, discrimination, and institutional barriers womxn have faced, and explicitly includes non-cisgender women». Перевести это в полной мере не получится из-за разницы в английской и русской орфографиях, но смысл такой: «Нет, это не опечатка: womxn – это более инклюзивное и прогрессивное написание слова women (женщины). Термин проливает свет на предрассудки, дискриминацию и институциональные барьеры, с которыми сталкивались женщины, и открыто включает в это понятие всех нецисгендерных женщин».

Что это вообще такое? Не что иное, как насильственное вмешательство в язык (привет лингвистам из предыдущей главы!). В слове women отчетливо присутствует слово men (мужчины), и замена в нем буквы «е» на «х», по-видимому, не только должно исключить мужской дух из понятия, но и включить туда всех трансгендерных женщин и небинарных персон. Произносится новое слово как «уименкс», и, оказывается, его уже пару лет используют разные американские феминистские сообщества. Но одно дело – активисты, а другое – уважаемые институции. Перед нами факт и свежий пример влияния современных общественных настроений на язык.

В предыдущей главе мы уже коснулись некоторых примеров из английского, вроде horizontally gifted и vertically challenged. Есть в английском и не такое: например, motivationally challenged (испытывающий трудности из-за уровня мотивации) вместо lazy (ленивый), chronologically challenged (испытывающий трудности из-за времени) вместо unpunctual (непунктуальный) и много всего подобного. Можно над ними смеяться, а можно смотреть на наше возможное будущее. Нравится нам это или нет, но большинство современных заимствований приходит с Запада, в частности, из английского языка. Проникновение политкорректности в язык не исключение. Она родилась в США в 1970-е годы и с тех пор только набирает силу – хотя и критиков у нее огромное количество.

Первое и наиболее знаковое изменение в лексике под влиянием политкорректности – появление слова African American и полная маргинализация n-word («слова на букву н») – настолько, что его уже нельзя ни написать, не произнести, даже в качестве негативного примера. Новый термин проник в другие языки, в том числе в русский, и хотя изначально у нас слово «негр» не имело никакой негативной окраски и просто обозначало расу, «афроамериканец» уже вытеснил «негра» и у нас, хотя настоящей общественной проблемы это вытеснение не выражает: расизм в России носит совсем другой характер, чем в США, и на афроамериканцев если и распространяется, то в несопоставимо меньшей степени.

Постепенно, вслед за английским, в русском происходят и другие замены: «секс-работа» (sex-work) и «секс-работник» (sex worker) вместо «проституции» (prostitution) и «проститутки» (prostitute). «Люди с инвалидностью» (people with disabilities) вместо «инвалиды» (the disabled, the handicapped). «Слабослышащий» (hearing impaired) вместо «глухой» (deaf), «невербальный» (nonverbal) вместо «немой» (numb). «Бортпроводник» и «бортпроводница» (flight attendant) вместо «стюард» и «стюардесса» (steward, stewardess). И так далее. Понятно, что русский и английский – очень разные языки, и многие корректные термины конструируются у нас по-своему, но тенденция приходит из английского.

Происходит это с некоторым понятным запозданием, и многие слова, которые в английском уже обрели свежий корректный аналог, у нас остаются (пока?) нетронутыми. Во многих американских ресторанах уже не существует понятий waiter и waitress («официант» и «официантка» – вместо них гендерно-нейтральное waiter person (устоявшегося перевода нет)). Вместо привычного cameraman («оператор») сейчас принято говорить camera operator (тоже «оператор», но без слова man). То же самое со словами postman («почтальон») – вместо него mail currier; fireman («пожарный») – вместо него fire fighter; policeman («полицейский») – вместо него police officer; businessman – теперь businessperson. То есть везде, где есть слово man, от него стараются избавиться. Кстати, слово «персона» уже активно проникает в русский и часто заменяет слово «человек» (например, «небинарная персона»).

Вместе с конкретными словами в русском вслед за английским появляются и термины, обозначающие разные виды дискриминации. Если сексизм, расизм, гомофобия звучат для русского уха уже привычно, то современные лукизм (дискриминация по соответствию определенным стандартам внешности и красоты), эйблизм (притеснение лиц с физическими недостатками), эйджизм (дискриминация по возрасту), фэтфобия (дискриминация толстых людей), трансфобия (непринятие трансгендерных людей) знакомы еще не всем. А есть еще масса слов, которые еще не дошли до нас – и снова, добро пожаловать в языковую машину времени. Вот вам alphabetism (притеснение кого-то из-за его имени, фамилии или аббревиатуры, которое образуют его инициалы), beardism (дискриминация лиц мужского пола из-за растительности на лице), diseasism (нетерпимое отношение к больным людям), faceism (дискриминация людей из-за непривлекательных черт лица), genderism (дискриминация по половому признаку – не путать с сексизмом).