Мария Бобылёва - Мы так говорим. Обидные слова и как их избежать [litres]

«СПИД – это сугубо медицинская формулировка, означающая состояние организма, пораженного ВИЧ-инфекцией, при котором у человека развивается комплекс вторичных заболеваний и синдромов. С конца 1980-х годов она прочно вошла в обиход и приобрела негативный, стигматизирующий характер. Многие произносят слово СПИД, толком не зная, что имеют в виду, и не понимая разницы между ВИЧ и СПИДом. Поэтому лучше без надобности и вне медицинских кругов вообще его не употреблять»,

КОММЕНТАРИЙ

«Мы очень спокойно употребляем термин “хрупкие” дети, люди или просто слово “хрупкие” как обозначение категории людей с несовершенным остеогенезом. Это планомерное продвижение термина. Он не является обидным для наших подопечных, потому что это правда. Но широкой аудитории еще требуется объяснять, в чем суть. Наш диагноз часто путают с буллезным эпидермолизом, где хрупкая кожа. Поэтому мы добавляем название диагноза “несовершенный остеогенез” или “врожденная хрупкость костей”,

КОММЕНТАРИЙ

«“Человек с ограниченными возможностями” – вполне корректное выражение. Однако есть мнение, что словосочетание “ограниченные возможности” тоже звучит не очень хорошо.

Словосочетание “ограниченные возможности” слишком общее и может быть обидным. Неясно, какие именно возможности ограничены – физические, интеллектуальные, может, материальные, духовные. Поэтому в случае людей с инвалидностью лучше добавлять слово “здоровья”. Можно также говорить “человек с особыми потребностями”, правда, сюда будут входить не только люди с инвалидностью или ограничениями здоровья, но и, например, мамы с детскими колясками, для которых особые потребности – это доступная среда с пандусами, лифтами и широкими дверными проемами»,

КОММЕНТАРИЙ

Язык жестов используют абсолютно все люди – это часть невербального общения (позы, мимика, движения руками). Жестовый язык – это язык, которые используют слабослышащие и невербальные люди, это отдельная лингвистическая система.

Психические расстройства и болезни очень стигматизированы в нашем обществе. C этим пытаются бороться и специалисты, и активисты, но большинство людей все еще скрывают свои диагнозы. Как следствие – вокруг психических расстройств много мифов и демонизации. Будь то депрессия, биполярное расстройство, шизофрения или расстройства аутистического спектра – практически для каждого из этих состояний существует слово, ставшее ругательством: «психбольной», «биполярник», «аутист», «шизофреник», «маньяк», «суицидник», «психопат» и тому подобное. В обществе, где до сих пор многие не знают разницу между психотерапевтом и психиатром и считают, что услуги психолога – это для людей с психическими отклонениями, язык очень наглядно это показывает.

«Многие мои коллеги и психиатры, не говоря уже о непрофессионалах, спокойно между собой называют своих пациентов “травматиками”, “биполярниками” или “невротиками”, говоря, мол, ну это же просто слова, в них нет ничего плохого, – говорит Данила Гуляев, нарративный психотерапевт. – Но эти слова формируют наше отношение и, более того, затрудняют процесс работы с людьми с этими расстройствами. Сами себя считая “пограничниками” и “невротиками”, люди еще дальше загоняют себя внутрь своей проблемы, что делает лечение более проблематичным. К тому же такие слова несут в себе мифологизацию расстройств: “шизофреник” – это обязательно кто-то буйный и опасный, а “маньяк” – это вообще кровожадный серийный убийца. Тогда как шизофрения и маниакальные расстройства – это психиатрические диагнозы, далекие от таких проявлений».

Сейчас все меньше состояний называют болезнями, предпочитая говорить о нейроразнообразии, психических расстройствах или эпизодах. Кроме того, для большинства нарушений не выявлено четких биологических причин (в отличие от, например, болезни Альцгеймера, которая считается неврологической болезнью именно в связи с этими обстоятельствами). Например, депрессия – это расстройство, но выражение «заболел депрессией» довольно часто используют. Понятно, что «заболел» уже лучше, чем риторика в духе «встань с кровати, улыбнись, соберись, займись делом». Но еще лучше сказать «у него депрессия» или «депрессивный эпизод». Совсем хорошо сказать «у него был опыт депрессии» – это и определяет проблему, и возвращает человеку субъектность, и признает его опыт как нормальный факт жизни.

Отдельно нужно отметить РАС – расстройства аутистического спектра. Во всем мире, и даже у нас, уже не принято говорить «аутизм», вместо этого – РАС. То же самое со словом «аутист» – вместо него «человек в РАС» или хотя бы «человек с аутизмом». Правда, есть нюанс – фонды и сами люди с аутизмом и РАС делятся на два лагеря. Первые исповедуют подход people first, то есть сначала человек, потом его диагноз. В такой парадигме говорят не «аутист», а «человек с аутизмом или с РАС». Вторые, наоборот, провозглашают, что identity first, то есть аутизм – это часть идентичности, а не отдельная характеристика. Поэтому формулировка «люди с аутизмом», наоборот, им не нравится, а нравится «аутичные люди» или «аутисты». Но так как первых все же большинство, да и концепция people first применяется ко всем остальным корректным названиям, лучше придерживаться ее.

КОММЕНТАРИЙ

«Есть такое психическое расстройство – нервная анорексия. Это самое смертельное из существующих психических заболеваний. По статистике, им страдает до 2 % населения, в основном – девушки и женщины, но случается это расстройство и у мужчин. Это расстройство – именно нервная анорексия, т. е. отказ от еды из-за психических причин. Это генетически обусловленное расстройство, чтобы им заболеть, нужно быть генетически предрасположенным к анорексии. Термином “анорексия” в медицине называют любой отказ от еды и истощение вследствие этого, например, из-за тяжелого соматического заболевания. Поэтому когда мы называем человека, страдающего анорексией, “анорексик” или “анорексичка”, помимо очевидных уничижительных коннотаций, есть еще медицинская неточность – не очевидно, что с этим человеком. Он страдает нервной анорексией или другими видами истощения? К сожалению, в русском языке нет слова или словосочетания, которые бы предлагали корректное наименование человека с таким расстройством. Человек, страдающий нервной анорексией, – корректное, хотя и длинное название»,