Билл Франсуа - Красноречие сардинки [Невероятные истории подводного мира] [litres]

На блюдо часто выкладывают и трубачей. А что может быть более бессловесным и скучным, чем трубач?

Но вот трубач, вдохновившись примером устрицы, тоже решается приоткрыть свою раковину и кое-что рассказать. Это история его близкого средиземноморского родственника, того трубача, который стал объектом многовековых поисков во всех концах света. Причем поиски эти велись с ветхозаветных времен.

Вот что написано в Библии. Господь сказал Моисею: “Объяви сынам Израилевым и скажи им, чтоб они делали себе кисти на краях одежд своих в роды их, и в кисти, которые на краях, вставляли нити из голубой шерсти” [2] Числа 15:38. . Этот священный цвет назывался на иврите тхелет и был одновременно “черным, как полночь” и “голубым, как сапфир скрижалей Завета”. Он был “лазурным, как небо вокруг солнца” и в то же время зеленым. Так написано. Тхелет был священным цветом, потому что получали его из хилазона, а хилазон – это моллюск, который “цветом походил на море”, похожее, в свою очередь, на небо.

На протяжении многих веков иудеи изготавливали краску тхелет из моллюска хилазона и окрашивали ею кисти, пришиваемые к одежде. Это был древнейший ритуал: черпать из моря подарок небес, затем красить в божественный цвет шерстяные нити для кистей.

Но не только иудеи делали краски из моллюсков. У греков и римлян тоже был в ходу пигмент, добытый в море, – пурпур. Он не был божественным даром: согласно древним источникам, его открыл Геркулес, точнее, его пес, пасть которого окрасилась в пурпурный цвет, когда он жевал на пляже некие ракушки. Пурпур был лишен свойственного тхелету сияния. Это был фиолетово-розовый цвет, переходящий в бордово-красный, то есть не цвет Господа, а цвет славы, императоров и знати.

Поскольку для производства одного грамма пурпура требовалось вскрыть вручную двенадцать тысяч ракушек мурекса, краска была дороже золота. Оборот торговли ею, прославившей финикийский город Тир, составлял миллионы сестерциев, а тамошний бизнес вызывал всеобщую зависть. Цезарь быстро догадался, что это отличный способ наполнить римскую казну, и постановил, что отныне монополия на любую краску на основе ракушек будет принадлежать империи.

Тхелет тоже подпадал под этот закон, и иудейские красильщики, которые по-прежнему следовали божественному завету, стали нарушителями закона. Почти два века тхелет просуществовал в подполье. Его носили, не афишируя, жители Иерусалима. Все знали о его происхождении, но молчали. Римляне закрывали глаза на это нарушение, контролируя лишь использование фиолетово-розового пурпура. Однако Нерон, безумный император, захотел быть единственным, кому позволено носить одежды, окрашенные дарами моря. Он издал закон, по которому становился единственным владельцем всех красок, добываемых в море, и заставил его исполнять во всей империи под страхом сурового наказания. Иудеям осталось только подчиниться, хотя Неронов запрет приводил их в отчаяние.

Секрет тхелета имелся в Талмуде, но поколения сменялись, и искусство его изготовления было забыто. Хилазон счастливо зажил в средиземноморских рифах, и вскоре ни один человек уже не представлял себе, как он выглядит.

Цивилизации приходили и уходили, иудеи оказались рассеяны по миру и очутились вдали от берегов, у которых хилазон таил свой многоцветный секрет. И все-таки раввины сохранили память об утраченном цвете. Они никогда не видели сияния тхелета, но твердо знали, что их обязанность сделать все, чтобы вновь обрести его. Однако священные тексты задачу не упрощали: в них цвет описывался одновременно как черный, голубой и зеленый; что же до хилазона, было известно лишь, что у него есть раковина и что он “похож на море”.

В средневековой Испании выдающийся ученый и раввин Маймонид решил, что тхелет, вероятнее всего, был светло-голубым, и иудеи в Северной Африке стали украшать свое молитвенное облачение талит, или талес, голубой бахромой. Примерно тогда же раввин Раши из Труа в Бургундии утверждал, что тхелет должен быть черным. Поэтому ашкенази, европейские иудеи, стали носить талес с черной бахромой.

Но оставались те, кто стремился буквально следовать библейским заветам, и прилагали все усилия, чтобы найти моллюска, похожего на море и производящего краску одновременно черную, зеленую и синюю. Увы, их старания были напрасны. Сначала думали, что это ломкая янтина, голубая, как море, ракушка, которая выплевывает лазурную жидкость, чтобы отпугивать охотящихся на нее хищников. Однако в ней присутствовал только синий цвет и ни намека на зеленый или черный. В XIX веке у раввина Гершона Хеноха Лайнера родилось другое предположение: возможно, хилазон – просто каракатица. Действительно, это головоногое умеет менять цвет, как и море, и маскироваться под морское дно. У него есть подобие раковины – кость каракатицы. И оно плюется черными чернилами. Оставалось сделать их голубыми. Гершон Хенох Лайнер изобрел технологию химической обработки, позволявшую получать из чернил каракатицы краску индиго.

Надежда на то, что наконец-то удалось найти хилазон, продержалась до тех пор, пока достижения химии не позволили однозначно доказать, что синяя краска получается не из чернил каракатицы, а состоит из атомов углерода, образующихся при их сжигании. Иными словами, с помощью такого способа синий краситель можно получить из любого карбонизированного органического вещества. Итак, хилазон был не каракатицей.

В конце концов некоторые иудеи поверили, будто Господь сознательно отнял у людей хилазон и только мессия вернет его секрет.

Однако в 1970-х годах археологи раскопали в Ливане руины огромных складов, заполненных раковинами мурекса, что навело искателей хилазона на новый след. А что, если мурекс, за который римляне дрались из-за пурпура, обладает и другими, скрытыми возможностями?

Мурекс – это крупный полосатый трубач, и раввинам, присматривающимся к его раковине в музее, он не показался похожим на море. Однако живой моллюск в воде покрывается водорослями и наростами и напоминает камень, поросший мхом.

Наверняка какой-то рыбак, разбивший мурекс солнечным днем, разгадал секрет тхелета, когда увидел, как сок моллюска становится черным, потом зеленым, потом голубым. Пришлось ждать более двух тысяч лет, чтобы кто-то это заметил, но в 1980-х химик Отто Эльснер доказал: под воздействием солнечного ультрафиолета пигменты мурекса меняют цвет и становятся голубыми, черными или зелеными. Хилазон был найден.

Молитвенные накидки иудеев всего мира в этот момент объединились, вернув себе утраченный надолго фрагмент своей истории. И все это благодаря моллюску трубачу, вкус которого никогда не узнает ни один раввин, поскольку Ветхий Завет запрещает есть морепродукты.