Владимир Ткаченко-Гильдебрандт - Загадочная шкатулка герцога де Блакаса

Пьер д’Арбле (Pierre d’Arbley) часто видел на алтаре серебряную голову, которой поклонялись капитулярные начальники; ему говорили, что она содержит в себе голову одной из одиннадцати тысяч дев, и он поначалу верил в это; но со времени тюремного заключения рыцарей он стал подозревать, что это простой идол, поскольку голова ему казалась с двумя лицами, будучи чудовищной внешности и с серебряной бородой (10).

Брат Жан де Тюрн (de Turn), казначей из парижского Тампля, исповедался, что ему показали картину с изображением одного человека, предписав поклоняться ему. Он думал, что это был какой-то святой (11).

Арнольд де Гоэрт (de Goërte), принятый в орден в диоцезе Сэнт (Saintes), слышал разговор идола, находившегося в доме Храма Рюпеля (de Rupelle) (12); но показание из того же диоцеза Пьера Жираля де Марсака (Pierre Girald de Marsac) более существенно: он говорит, что его посвятитель брат Тибо (Thibault) вынул из своих одежд маленькое изображение женщины, сказав, что все у него сложится прекрасно, если бы он пожелал довериться ей. После этих немногих слов посвятитель вновь заботливо разместил идол под своими одеждами (13).

В Париже комиссары, следившие за подготовкой процесса, вызвали в свое присутствие администратора и хранителя ценностей Тампля Вильгелгшд Пидуа (Guillaume Pidoye), который положил перед их глазами большой серебряный идол, совершенно позолоченный и представляющий собой женщину. На куске тряпки из красной материи, завязанной за бюстом, была маленькая затертая записка, где читалось: “Голова пятьдесят восьмая” (14).

Вильгельм д’Арбле (Guillaume d’Arbley) видел на генеральных капитулах бородатую голову, коей воздавались почет и поклонение (15). Антуан де Вереей (Antoine de Verceil) и брат Гуго де Фор (Hugues de Faure) испытали подобные разоблачения (16).

Пьер де Боннефон (Pierre de Bonnefond) из диоцеза Клермон (Clermont) наставлялся одним из свидетелей своего посвящения в том, что веревки, которыми они опоясывались прикасались в заморских странах к некоей голове. По признаниям того же рыцаря, для принимаемого в орден подобного разоблачения вполне достаточно, чтобы выбросить этот пояс (17).

Пьер Ренье де Ааршан (Pierre Regnier de Larchent) из диоцеза Сан (Sens), допрашивавшийся по вопросу дознания, видел ли он поклонение некоей голове на генеральных капитулах, подтвердил под присягой, что видел это двенадцать раз на двенадцати капитулах и отдельно на капитуле, проходившем в Париже после праздника апостолов Петра и Павла. Эта голова, согласно тому же свидетелю, имела бороду, ей поклонялись рыцари и смиренно целовали ее, называя своим спасителем. На вопрос известно ли ему, где она находится, он ответил, что ничего не знает, но, как ему казалось, великий магистр ордена или тот, кто проводит капитулы, приставляли к ней свою собственную охрану (18).

Рыцарь из диоцеза Безансон Вильгельм де Жиак (Guillaume de Giac), принятый в Марселе братом Симоном де Кинсиаком (Simon de Quinciac), говорит, что на острове Кипр и в городе Аимессон (Лимассоль) он видел эту голову, являвшуюся объектом тайного культа рыцарей (19). Брат Тоше (Gaucher) видел тот же самый идол дважды на капитуле, состоявшемся в Париже, где рыцари ему поклонялись (20). Тиллерме де Арб ле (Guillermey de Harbley), священник королевского дома, присягнул, что видел выносимую на двух капитулах, проводившихся визитатором Франции братом Гуго де Перодо, деревянную или серебряную позолоченную голову; видел он и поклонение ей, и сам притворялся будто бы это делает (21).

Брат Жан-Дени де Таверниак (Jean-Denis de Taverniac) также утверждал под присягой, что видел эту голову шесть раз на шести разных капитулах и ей поклонялся. В основном эти капитулы проводились великим магистром Вильгельмом де Боже (Guillaume de Beaujeu), а после него Гуго де Перодо. Этот последний, принятый в орден своим дядей по отцу Гумбертом де Перодо (Humbert de Peraudo) в Тампле Лиона, одинаково клялся, что видел, держал и трогал рукой на капитуле, проходившем в Монпелье, одну голову, которой поклонялись все присутствующие братья: было ли это искренне, он не знает; что касается его, то он избегал ее и поклонялся ей лишь устами (22).

Брат Жан де Тюрн, казначей парижского Тампля, говорил о голове, изображенной на картине, и под присягой утверждал, что поклонялся ей как и другие рыцари (23).

Жан д’Анизиак (d’Anisiac) заявлял, что дважды на капитулах в Париже видел Жерара де Виллера, несущего какую-то вещь, но не смог различить, что она из себя представляла, поскольку место собрания освещалось тусклым огнем единственной свечи (24). В действительности, орденские капитулы, как и посвящения, проводились в тайном месте ночью или на рассвете (25). Они несли на себе торжественность мистерий: и когда посреди этих теней, пронизанных несколькими лучами тусклого свечения факела, братья склонялись над страшным металлическим идолом, не стоит удивляться тому, какой ужас и какое оцепенение при виде такого странного кощунства внушалось неофитам, которым посвящение в эти мистерии не искажало ни веры, ни простодушия. Но каждый обязан был клятвой сохранять тайну мистерий, а всякий касавшийся идола становился одним из наиболее влиятельных орденских начальников: так, некий рыцарь говорил Раулю де Прелю (Raoul de Presles), одному из важных сановников эпохи, что генеральный капитул ордена обладал настолько таинственной вещью, что если, к своему несчастью, ее кто-нибудь бы увидел, будь это сам король Франции, то никакой страх мучений не помешал бы членам капитула его убить (26).

Как и во всех мистериях, античных или современных (27), в таинствах Ордена Храма имелись свои степени посвящения, что было бы с высокой долей вероятности даже тогда, когда мы не располагали бы доказательством этого в собственном свидетельстве рыцарей. Вот брат Туго из диоцеза Клермон определенно заявляет, что от нескольких своих товарищей по оружию слышал, как начальники ордена предавались оккультным практикам, которые не могли раскрываться перед нижестоящими членами (28).

Следовательно, все те, кто не принимал участия в генеральных капитулах, не знали о существовании головы или вышеупомянутого идола: подобный факт проистекает из свидетельского показания одного из братьев этой категории, заявлявшего, что ничего не знает о голове, коей поклонялись, поскольку он никогда не присутствовал ни на каком из генеральных капитулов (29).

Как видно, мы в изобилии располагаем свидетельствами существования идола, но независимо от этих доказательств наиболее маститые авторы меня снабжают еще неопровержимыми доводами. Так, я нахожу у Маттера важный фрагмент: “После отречения шло поклонение идолу, голове, очень разнообразной по форме и выразительности, а равно по материалу изготовления и цвету. Существовало огромное количество ее копий; тамплиеры их держали в своих· шкатулках” (30). Четыре из них, по словам Вильке (У/йске), нашли в Англии. Эта голова, как добавляет тот же автор, занимала место рядом с председателем собрания, и ее рекомендовалось доверять только тому, кто ее представлял (31).