Абдурахман Авторханов - От Андропова к Горбачёву

Не без политической цели — вместе с оружием туда направляются эшелоны советских «инструкторов» и «советников», завербованных КГБ. Одновременно происходит и обратное движение офицеров армий стран третьего мира, будущих организаторов марксистско-ленинских переворотов в своих странах, в военные школы советского Генерального штаба. (Вспомните примеры Южного Йемена, Анголы, Мозамбика, Эфиопии, Афганистана и др.).

По гражданской линии той же цели служит вербовка в советские высшие школы студентов из третьего мира: они живут в привилегированных материальных условиях по сравнению с советскими студентами.

Разумеется, западные правительства не могут конкурировать в отношении такой программы обучения с Советами.

Однако при всех своих достижениях по этой части правление Брежнева страдало, с точки зрения коммунистической ортодоксии, неким «оппортунизмом на практике». Оно, с оглядкой в сторону Запада и боясь разоблачить скрытый замысел «разрядки», недостаточно форсировало большевизацию третьего мира. Правление Андропова выставило «сигнальные флажки» для преодоления брежневского оппортунизма и активизации политики революционной экспансии. Однако его правление оказалось кратковременным и он ничего не успел сделать. Эти задачи легли теперь на плечи Горбачева.

Простодушные пацифисты думают, что советские коммунисты — принципиальные противники войн. Это глубокое заблуждение, искусно лелеемое пропагандистами Кремля. Комментируя учение Ленина о войнах, Сталин писал: «Большевики не были против всякой войны… Большевики считали, что война бывает двух родов: а) война справедливая… б) война несправедливая… Войну первого рода большевики поддерживали». («История ВКПб. Краткий курс». Москва, 1954, стр. 161).

Основные тезисы учения Ленина о причинах и следствиях международных войн гласят: 1. Международные войны суть естественные спутники мирового империализма, и пока этот империализм не будет уничтожен, войны фатально неизбежны. 2. Любая международная война кончается победой пролетарской революции в странах, которые ее вели. 3. Продолжительное существование рядом двух систем — капиталистической и социалистической — исключено и смертельная схватка между ними неизбежна.

Первые два тезиса Ленин сформулировал еще до 1917 г., в начале Первой мировой войны, и они оказались пророческими, второй тезис был им сформулирован уже после прихода к власти. Тезисы Ленина подверглись ревизии Хрущева на XX съезде партии (1956), который заявил, что «фатальной неизбежности войн» нет и «мирное сосуществование» между Западом и Востоком возможно и необходимо. Тогда, открыто еще не высказанная, мысль Хрущева сводилась к тому, что войны в атомный век ведут не к «пролетарским революциям», а к гибели всего человечества. Но с тех пор утекло много воды, а сам Хрущев, как известно, оказался «субъективистом», «волюнтаристом» и «путаником». Послехрущевские генсеки реабилитировали Ленина, делая ударение на ленинско-сталинском тезисе о войнах двух родов: бывают войны «несправедливые», которые надо отвергать, но бывают войны «справедливые», которые надо поддерживать. Первые войны ведут империалисты, вторые — коммунисты. Такая ленинская «философия войны», хотя и очень популярная в его партии и посегодня, смахивает на готтентотскую мораль: «если у меня украли корову — это плохо, но если я украл корову — это хорошо».

Сам по себе факт, как кремлевские вожди жонглируют «вечно живым Лениным» или манипулируют его публицистикой, не имел бы никакого значения, если бы за каждой такой манипуляцией не стоял определенный стратегический замысел: либо нацелить партию и народ на новую агрессию, либо ввести в заблуждение эвентуального противника. Однако «реабилитацию Ленина» в вопросах войны надо признать зловещим фактом, могущим иметь чудовищные последствия в военно-политической стратегии Кремля. Ныне Кремль признает третью мировую войну между Западом и Востоком не только возможной, но даже вероятной. Уже начиная с Андропова, Кремль обрабатывает свое общественное мнение в направлении этой роковой гипотезы. Центральным пунктом своей «второй холодной войны» он сделал утверждение: как нацизм развязал Вторую мировую войну, так сейчас «американский империализм» готовит третью мировую войну. Эта вызывающая параллель между гитлеровской Германией и демократической Америкой как раз и проведена Горбачевым в его докладе по поводу сорокалетия окончания прошлой войны, где он подчеркнул, что «на первых рубежах военной угрозы находится американский империализм». («Правда», 9.05. 1985).

Вывод напрашивается сам собой: надо предупредить эту угрозу. Но как? Тут выбор ограниченный: либо дипломатическими путями, заключением договора о разоружении, либо «продолжением политики другими средствами», то есть уничтожающим превентивным ударом по «первым рубежам военной угрозы». На какой из этих путей встанет Кремль, могут знать только сами советские лидеры. Всем остальным, т. е. ни народам СССР, ни народам Запада, это знать не дано. В этом ведь и вся трагедия. Если политика и стратегия Америки предсказуема, ибо их открыто провозглашают президент и Конгресс, а средства информации столь же открыто о них дискутируют, то из советских газет и очередного коммюнике Политбюро мы узнаем только то, что решено «наладить производство мыла и гвоздей, а также одобрена речь Громыко в ООН».

В Америке только Конгресс может объявить войну, а советский лже-парламент узнал о вторжении советских войск в Афганистан из иностранных радиопередач (вот почему, кроме всего прочего, надо глушить эти радиопередачи).

Вернемся к теме. Каждая большая война задолго до ее начала готовится не только материально, но и психологически. Даже тоталитарные режимы, как советский, должны считаться с умонастроением в своем народе. «Промывание мозгов» в определенном направлении, при перманентном повторении одних и тех же пропагандных трафаретов, — это искусство, которым превосходно владеют партийные идеологи. Но этим они невольно дают нам в руки ключ к раскрытию сокровенных замыслов их психологической лаборатории. В советской печати, в передачах радио и телевидения в связи с подготовкой к празднованию сорокалетия окончания войны преобладали не мотивы мира, а мотивы войны, не траур по жертвам войны, а пафос героизма победителей. «Мы все можем, нам все нипочем» — «мы все герои!» Даже выпустили указ Верховного Совета наградить медалью за героизм каждого участника войны, который еще жив. По советским данным, со времени окончания войны вышло сорок тысяч книг, посвященных военному героизму советского народа. Вот этот «культ героизма» в войне тоже есть один из целенаправленных методов «промывания мозгов» советских людей к будущей «справедливой войне».