Александр Каплан - Тайны мозга

Филипп: «В ней меня ничего не цепляет, увидел и забыл, я уже через час и не вспомню ее лицо».

Кирилл: «Ясчитаю, этой девушке нужно просто быть домохозякой и женой, в модельном бизнесе ей делать нечего».

В классическом варианте подобные эксперименты, проведенные с участием сотен добровольцев, показали, что если группа настаивает на том, что девушка не так уж и красива, то тестируемый участник в течение часа в конце концов меняет свое очевидно правильное мнение и соглашается с группой. Самое интересное, если повторить эксперимент месяц спустя, и тому же тестируемому участнику навязать обратное мнение, то это почти никогда не удается. Навязанное социумом мнение оказывается намного более устойчивым, чем сформированное индивидуально.

Что же Анатолий в нашем эксперименте? Услышав нелестные отзывы товарищей, он начинает сомневаться.

Анатолий: «Она красивая, но чего-то как будто не хватает…».

После обсуждения молодых людей попросили оценить привлекательность девушки по пятибалльной шкале.

Анатолий: «Четверка, наверное. Честно говоря, я не люблю блондинок, мне нравятся брюнетки».

Не правда ли, странное поведение? Ведь в самом начале обсуждения Анатолий сказал, что девушка красивая и ему нравится цвет ее волос.

Вспомните, как часто вы слышали от близких или знакомых, что он или она недостаточно умны, добры, бескорыстны, не из той компании. И как это влияло на ваше решение в ситуации даже очень важного выбора. Поэтому, когда в следующий раз пойдете на поводу у друзей или коллег — не ругайте себя. Так устроен мозг, у вас просто не было возможности сделать свой собственный выбор.

Айвар: «Я бы поставил троечку, стабильно. Взгляд интересный, но все остальное очень и очень просто».

Кирилл: «Единица, взгляд поникший».

Филипп: «Она не яркая, не эффектная, если убрать яркую одежду, то сама по себе она не будет заражать. Троечку поставлю».

Итак, все участники эксперимента в пику Анатолию намеренно высказывались отрицательно по поводу привлекательности явно симпатичной девушки. Молодой человек в результате поставил ей всего лишь четверку, хотя исходно был готов дать ей высшую оценку. Однако, когда оценочное решение уже было принято, у него все же вырвалось диссонансное группе размышление: «Светлая девочка, для меня она как ясный летний теплый день». Так, несмотря на соглашение с группой в формальных оценках, в эмоциональном отношении Анатолий все же остался верным своему первоначальному впечатлению.

Что же, психологи утверждают, что в любом коллективе есть 10–20 % нонконформистов, остающихся при своем мнении вопреки большинству. Очевидно, это соотношение числа хранителей консервативных ценностей и нигилистов в человеческой популяции чем-то полезно для ее выживания, в противном случае эволюция распорядилась бы как-нибудь по-иному.

— С тем фактом, что большинство может влиять на мнение одного человека, никто не спорит, — рассуждает профессор Владимир Спиридонов. — Однако поразительным образом и меньшинство может влиять на большинство. То есть влияние большинства совсем не такое заметное, оно значительно более медленное и более размытое, но зато оно совсем другое. Меньшинство же заставляет большинство быть более творческими, принимать более редкие, изысканные точки зрения.

Шпиль с блестящей на солнце звездой на здании университета манит сильнее, чем способности к занятию наукой. Уютная мебель в офисе, красивый вид за окном — и вот мы соглашаемся на предложение о не свойственной нам работе. Единогласное голосование на собрании заставляет тянуть руку вверх помимо своей воли. Получается, что наши решения всегда находятся под сильным контролем всякого рода внешних обстоятельств, которые в значительной мере, а иногда и полностью, глушат голос собственного мнения. Как теперь не понять целесообразность сохранения в человеческой популяции бунтарей и революционеров, которые вызывают то самое разнообразие мнений, которое, как генетические мутации в биологической эволюции, является основой для «естественного» отбора прогрессивных социальных установок, инженерно-технических решений и научных гипотез.

Запоминаем ли мы все, что попадется на глаза, что услышим или ощутим? Это легко проверить: достаточно постараться вспомнить все детали, например, вчерашнего похода в магазин, от двери до двери, или лица людей, что проехали мимо на эскалаторе в метро, наконец, утренние новости по телевизору? Увы, все детали пропали, осталось только то, на чем остановился взгляд, что вызвало интерес или просто было полезным на будущее. Очевидно, что выбором предметов для запоминания в общем калейдоскопе событий, управляют какие-то специальные механизмы, которые не просто встроены в мозг от рождения, но которые сами являются элементами запомненных событий и образов.

— Удивительное свойство памяти заключается в том, что по мере взросления непрекращающимися стимулами для работы мозга являются становятся какие-то химические сигналы, как в эмбрионе, а психологические когнитивные события в окружающем мире, — разъясняет профессор Константин Владимирович Анохин. — Каждое такое событие вызывает в сети наших клеток некое «удивление», то есть они никогда не встречались, и та конфигурация клеток, которая соответствует произошедшему, никогда раньше не существовала. Это еще один всплеск развития, то есть наш мозг начинает запоминать информацию и меняется, развиваясь.

Казалось бы, наш психический мир настолько обширен, что там на многочисленных полочках памяти аккуратно разложены все наши впечатления, вплоть до пылинок на одежде. Но нет, одни события запечатлеваются в мозгу почти автоматически и подробно, другие запоминаются фрагментарно, да еще требуют некоторых усилий для этого, но почти все происходящего вокруг никак не фиксируется в опыте конкретного человека. Почему же одну информацию мозг запоминает с легкостью, а другую, порой даже очень нужную на данный момент, упускает из виду? Чем же мозг руководствуется, когда решает, что оставить в памяти на долгие годы, а что увидеть и забыть?

— Если бы человек все запоминал, — рассуждает профессор Анохин, — то тогда все восходы и все закаты во все времена существования человечества во всех частях мира могли быть запомнены, все кадры фильмов, которые когда-либо снимались, могут вызывать впечатления, а многие из них могут запоминаться. Но не все остается в памяти. Даже все фотографии, которые когда-либо будут сняты, все книги, которые когда-либо будут написаны — для всего в нашем мозге найдется способ запечатлеться, но часть увиденного и услышанного может навсегда отсеяться.