Бернар Вербер - Энциклопедия абсолютного и относительного знания

За отсутствием контрацепции большинство древних цивилизаций изобретали свои процедуры управления «демографической ситуацией».

У римлян новорожденного клали к отцовским ногам. Отец осматривал его и решал, удостоит ли он его своей фамилии.

Если младенец выглядел ущербным, был некрасив, если это была девочка (заботься теперь о дополнительных расходах на приданое), если отец сомневался в своем отцовстве или просто считал, что хватит с него потомства, он мог отказать ребенку в своем родовом имени. В оправдании отцовского выбора не было необходимости.

В этом случае непризнанное дитя становилось подкидышем: его относили на ближайшую мусорную свалку. Там его могли подобрать и принять в другую семью. Но чаще всего таких детей забирали работорговцы или сутенеры, учившие их проституции (мужской или женской) или увечившие для превращения в попрошаек. Если ребенка никто не забирал, то он умирал среди отбросов от холода и голода или шел на корм собакам и крысам.

Только у евреев и у христиан принято было оставлять и растить всех своих детей, независимо от особенностей телосложения, пола и здоровья. Этот обычай вызывал презрение у римлян, считавших такую «неразборчивость» признаком культурной отсталости.

Ритуал сортировки новорожденных существовал и в Японии. Ввиду нехватки пригодных земель население этой страны часто голодало. В связи с этим сёгуны решили ограничить численность населения Японского архипелага 3 миллионами душ – количество, считавшееся идеальным с учетом возможностей сельского хозяйства страны.

С этой целью непродуктивным особям, старикам и больным рекомендовалось уходить умирать в горы (см. кинофильм «Легенда о Нараяме»). Существовала также традиция «отбора колосков». По ней ребенка показывали отцу, решавшему, жить ему или умереть. Сочтя ребенка лишним, он совал ему в рот комок липкого риса и по рисовому шарику в ноздри, зажимал ему личико ладонью и ждал, пока новорожденный испустит дух.

У слова «кенгуру» забавное происхождение.

Английский натуралист Джозеф Бэнкс, прибывший в Австралию с экспедицией Джеймса Кука, указал аборигену на странных сумчатых и спросил: «Что это?» «Ган Гурру» – прозвучало в ответ. Было 25 июня 1775 г. Исследователь записал услышанное слово и тем довольствовался. Слово «кангуру», упрощенно «кенгуру», стало официальным обозначением животного.

Гораздо позже, когда возник интерес к языку народа аборигенов Гуугу Йимидир, лингвисты узнали, что фраза «Ган Гурру» означает: «Я не понимаю, что вы говорите».

Наши предки жили в темноте, потому что прозрачные стекла были дороги. Окна чаще всего затыкали промасленной бумагой. В домах было холодно, единственным источником тепла служила печь. Тяга обычно была плохой, внутри дома становилось дымно, и жильцам приходилось открывать окна, чтобы не задохнуться. Судя по текстам XVIII века, при входе в дом приходилось дополнительно кутаться: из-за сквозняков внутри бывало холоднее, чем снаружи. Завершением строительства жилья считалось вешание крюка для котла (отсюда выражение «повесить крюк»). Эти тяжелые котлы никогда не снимали и не поднимали. На дне всегда оставалось немного рагу, отчего новая еда приобретала специфический вкус. Люди съедали содержимое, потом в котел наливали воду. Получался суп, в который макали хлеб. Зимой женщины стряпали так близко к очагу, что их широкие юбки часто загорались от углей. Огонь был второй причиной женских смертей после родов.

Позднее в зажиточных семьях стали устраивать кухню отдельно от столовой, чтобы слуги не слышали разговоры хозяев, а также потому, что кухни, откуда подолгу не удалялись пищевые отходы, становились источниками зловония.

По мере удорожания труда слуги становились редкостью, и женщины даже в зажиточных семьях стали готовить еду сами, отчего кухня приблизилась к столовой. Чтобы гости не были отрезаны от кухни, архитекторы вообще совместили ее со столовой («американская кухня»).

Наши предки, лишенные водопровода, пользовались услугами водоносов. Сама вода была бесплатной, но водоносам надо было платить. В 1700 г. в Париже насчитывалось более 30 000 водоносов. На улице их подзывали свистом.

Появление электричества произвело революцию в быту. Осветив свои комнаты, жильцы обнаружили грязь, которой не замечали в полутьме, озаряемой огнем из очага и свечами. Началось мытье стен и полов. Благодаря электричеству у богатых в XIX веке сместилось время суток. Раньше, ради экономии свечей, люди вставали и ложились вместе с солнцем, а вечерами сидели дома, чтобы не подвергнуться в темноте нападению. Освещение улиц привело к вечерним встречам, увеселениям, посещениям театров и оперы.

С приходом в дома телевидения во второй половине XX века по-новому сформировалась гостиная. Часто телевизор красуется посередине комнаты, его свечение заменяет огонь очага, сплачивая семью. Все молча смотрят игровые шоу, кинофильмы и в особенности новости; телеэкраны стали бескрайними окнами, в которых разворачиваются драмы близкого и далекого мира.

И чем страшнее эти драмы, тем сильнее спайка в семье.

30-летняя Китти Дженовезе работала официанткой в ресторане в нью-йоркском районе Куинс. 13 марта 1964 г., когда она возвращалась с работы, на нее напал какой-то мужчина.

Он насилует ее, наносит ножевые удары. Она что есть мочи кричит: «Господи! Меня пырнули ножом! На помощь!»

Это продолжалось 35 минут во дворе, окруженном жилыми домами. Все это время жертва кричала и звала на помощь. В окнах загорался свет, люди высовывались наружу; как доказало следствие, происходившее видели и слышали по меньшей мере 38 свидетелей.

Какой-то мужчина робко крикнул из окна: «Отпустите эту женщину!» Этого хватило, чтобы нападавший сбежал. Несчастной никто не помог, никто не вызвал полицию.

Преступник, отбежав на некоторое расстояние, решил, что его испуг был напрасен и что жертва сможет его опознать. Поэтому он вернулся, чтобы ее добить. Китти Дженовезе продолжала звать на помощь, но никто не отреагировал, и убийца, сделав свое дело, спокойно убрался.

Этим все и кончилось бы, если бы преступника по имени Уинстон Мосели (мужа и отца семейства) не арестовали спустя неделю на месте нового преступления (ограбления). На допросе он сознался в убийстве Китти Дженовезе (полицейские даже не знали, что его следует допросить и по этому делу).