И Попов - Пути в незнаемое

Собаки давно перестали быть охотниками-трудягами, они были теперь лишь орудием добычи в руках человека. Количество и качество этой добычи определял человек, выплачивая своим «вассалам» вознаграждение, не зависящее, как правило, от результата охоты. И теперь «вассалы», забывшие, как прокладываются настоящие охотничьи тропы, удовлетворяя свою страсть, развлекались там, где их предки добывали пищу и для себя и для своих щенков.

Короткое северное лето подходило к концу, по вечерам все чаще и чаще стали стелиться над озером холодные седые туманы. В это время и обнаружил я, что волчица вдруг оставила свои дальние походы и принялась охотиться около логова… Что же произошло, почему мать волчат изменила своему правилу, почему не пожелала дальше хранить тайну своего гнезда?

Ответ на этот вопрос я отыскал очень скоро. Непуганые выводки птиц, живших неподалеку от логова, понадобились волчатам. Волчата уже подросли, но уходить на охоту далеко еще не могли, настало время овладеть охотничьим мастерством, и мать стала учить будущих охотников неподалеку от логова.

А может быть, как раз сейчас, когда начались охоты волчат около логова, и случится то, что случается во время охоты собак около избушки, — может, тем птицам, что преспокойно жили около волчьего логова, грозит теперь полное уничтожение?.. Нет, этого не происходит — две-три удачных охоты за глухарями, выводок становится осторожней, а охота соответственно трудней, и объект охоты меняется, ибо прежняя охота не обеспечивает пищей.

Вот так, меняя в случае неудач объекты охоты, прокладывая новые охотничьи тропы, и живут в лесу волки, взимая с леса не очень обременительную дань, а за это несут службу санитара, регулируют количество и качество лесного населения. И разве те же глухари, которых пугали волки, не должны быть благодарны серым охотникам за приобретенный опыт осторожности?.. Да, выводок глухарей заплатил волкам дань — из шести-восьми глухарят один-два поплатились жизнью, но зато остальные птицы стали более чуткими, и другой хищник так легко уже не подберется к ним.

Мне надолго запомнилась одна волчья охота…

Лось вышел на свою тропу осторожно. Внимательно осмотрелся, прислушался и медленным сытым шагом побрел дальше через заросли ольшаника и ивы к еловому острову, где можно будет спокойно отдохнуть до следующего вечера. Теперь осталось лишь миновать болото…

Сзади уже большая часть пути по открытому месту, в стороне среди осоки предательски поблескивает черная лыва — топь. Лыва сейчас останется в стороне, потом тропа поднимется в редкий сосняк, а дальше рядом с тропой потянется густое, чащобное мелколесье, где можно тихо, не торопясь, не опасаясь врагов, продолжить дорогу к месту отдыха.

Но тихая дорога лося вдруг оборвалась… Тяжелый, угрюмый бык вдруг испуганно рванулся в сторону, далеко разбросав ногами клочья сырого мха. Жидкая торфяная каша плеснула из-под копыт и осталась широко сохнуть под солнцем на буром ягодном листе. И на эту мягкую кашицу тут же легли быстрые следы волков…

Волки бросились к лосю из засады, вырвались из стены густого ельника и стянули жертву коварным полукольцом… Опасность. Уйти. Рвануться вперед вдоль болота… Но впереди тропа уже перерезана волками… Назад, обратно по тропе… Но путь к отступлению загорожен матерым волчищем… В тайгу, в ельник… Но и оттуда кинулись к жертве два быстрых серых охотника… И уже нет болота, нет топи, которую животное только что старательно обходило, — есть враги, опасность. Надо спастись. Надо уйти от преследователей… И лось бросается на открытое, чистое место — бросается на чисть болота…

Предательскую лыву-топь еще можно обойти справа, но волчья дуга захлестывает, закрывает дорогу в ту сторону… Влево. Но слева тоже волки… Лось мечется по чисти болота, копыта уходят все глубже и глубже, и морда уже касается мокрой косматой болотной травы… Ноги уже не вытянуть, не ударить копытом врага… И серые охотники, будто зная это, теперь не торопятся, не гонят лося дальше к топи, куда он может уйти совсем, — достаточно, что жертва вязнет, теряет скорость и силы и не может обороняться… Лось обезоружен, и клыки волков уже рвут его крутую шею…

Этого лося я знал и даже дал ему имя — Задира. Это имя бык получил за несговорчивый нрав. Я частенько видел тропы Задиры, встречался с ним около озера и около лесного ручья, куда лоси выходили по ночам на кормежку. Задира хромал, и в бинокль была хорошо заметна рана на боку животного, рана глубокая, незаживающая. Эта рана не походила на след медвежьих когтей или волчьих клыков — скорей всего, это был след пули. Пуля, видимо, задела кость, и теперь гнетущая боль мешала лосю жить…

Сколько раз волки устраивали засады на краю болота, сколько раз стерегли здесь лосей, но только один раз за все лето им удалось завершить охоту — загнать жертву на топкое болото. И жертвой стал бык-инвалид.

Человек-охотник совершил преступление: нарушая все охотничьи законы, он оставил в лесу раненое животное. Этот лось был обречен на гибель в тяжелое зимнее время. Вряд ли он смог бы легко уйти от врагов и по предательскому весеннему насту, который проваливается под ногами, и уж конечно бы не выдержал поединка с соперником и никогда бы не стал отцом лосят. Животное было вычеркнуто из списка жизни, и волки привели приговор природы в исполнение.

Мне никогда не приходилось видеть, как волки ловят мышей. Об этом я читал лишь в книге Фарли Моуэта «Не кричи, волки». Автор подолгу наблюдал эту охоту волков и, как мог, постарался доказать людям, что волки не так жадны и прожорливы, как порой кажется людям, мало знакомым с законами леса. Но мне приводилось встречать следы других очень интересных волчьих охот. Я могу утверждать, что мои волки умели ловить щук и лещей, когда те, уставшие, выбившиеся из сил после нереста и долгого пути по ручьям и разливам, скатывались обратно в озеро вместе с входящей в берега весенней водой. Я находил следы охоты волков за лягушками и не раз достоверно убеждался в том, что эти хищники охотно посещали малинники и брусничники и собирали там ягоды.

Да, волки действительно частенько заглядывали туда, где поспевали ягоды. Любят ягоды и собаки. Собаки, явившиеся в лес вместе с рыбаками, часто пропадали на болотах и в малинниках, когда все вокруг избушки уже было выловлено и уничтожено. Зато волки посещали брусничники даже тогда, когда неподалеку на болоте жили глухари. Я находил возле ягодных кустиков следы волчьих лап, находил и веточки брусники, легко прикусанные острыми волчьими зубами.

Я видел, как волки раскапывали землю около лесной дороги и вырывали из земли корни растений. Всем известно, что грозный хозяин тайги, неукротимый порой зверь, медведь, с удовольствием поглощает растительную пищу. С весны он пасется на полянах, где поднимается молодая трава; когда созревает малина, медведь почти все время пропадает в малинниках, обсасывая самые богатые на ягоду ветки. Начнет наливаться на полях овес, и мишка отправится туда, на овсы. Не пройдет этот зверь и мимо болота, где растет водяная гречиха или созревает клюква. Обожает медведь красную смородину и порой охотно собирает по полянам грибы, хотя совсем рядом разгуливают лоси и пасется стадо домашних телят.