Вальтер Шайдель - Великий уравнитель [litres]

Последняя на данный момент фаза эволюции латиноамериканского неравенства доходов началась вскоре после 2000 года. Возможно, впервые за всю письменную историю человечества неравенство снизилось в регионе в целом. В 14 из 17 стран, для которых имеются надежные данные, коэффициенты Джини дохода в 2010 году были ниже, чем в 2000-м. Единственные документированные исключения – Коста-Рика, Гондурас и, возможно, Гватемала. Для остальных четырнадцати стран средний коэффициент Джини рыночного дохода упал с 0,51 до 0,457, а средний коэффициент Джини располагаемого дохода – с 0,49 до 0,439, или более чем на 5 пунктов для каждого показателя. Такая компрессия, конечно, впечатляет как по масштабу, так и по географическому размаху, но ее нужно рассматривать в надлежащей перспективе. Она снизила неравенство рыночного дохода с уровня, типичного для Индии – в высшей степени неравного общества, – до уровня, приближающегося к уровню США, тогда как падение совокупного неравенства опустило Латинскую Америку с высот Китая и Индии до уровня, все еще на 7 пунктов превышающего уровень США, неоспоримого чемпиона среди западных стран. Таким образом, не следует преувеличивать эффект этих изменений на крайне неравномерное распределение доходов в Латинской Америке [519].

Ухудшает картину тот факт, что начиная с 2010 года тренд на понижение сохранился лишь в половине стран, о которых у нас имеются данные (в Аргентине, Боливии, Доминиканской Республике, Эквадоре, Сальвадоре, Уругвае и Венесуэле). За эти годы неравенство осталось относительно стабильным в Бразилии, Чили, Гватемале, Панаме и Перу и начало снова повышаться в Мексике, Парагвае и, возможно, в Гондурасе, для которого данные скудны. Коста-Рика всегда противоречила региональному тренду легким повышением неравенства начиная с 1980-х годов. Все это порождает серьезные вопросы по поводу причин и устойчивости выравнивания первого десятилетия этого века: не является ли оно краткосрочным процессом, исчерпавшим свою силу?

Невозможно в духе Кузнеца объяснить такое выравнивание результатом давления на неравенство, возникшего после того, как регион прошел некую точку поворота в развитии, при которой экономики стали достаточно богатыми, чтобы увеличившиеся доходы в них стали распределяться более равномерно. В 2000 году среднедушевой ВВП в четырнадцати странах с уменьшающимся уровнем неравенства отличался в 7,6 раза между самой богатой и самой бедной страной (Аргентина и Боливия соответственно). Разброс внутри этого широкого диапазона был довольно равномерным, хотя и с перекосом к нижнему краю: средний ВВП на душу населения составлял от 1000 до 2000 долларов США в пяти странах, от 2000 до 4000 долларов США в других пяти странах, и от 5000 до 8000 – в оставшихся четырех. Одно лишь это исключает возможность, что синхронизация наблюдаемого в течение десятилетий уровня связана с уровнем экономического развития как таковым. Формальные тесты подтвердили, что, несмотря на уверенный экономический рост этих лет, модель Кузнеца не может по большей части объяснить наблюдаемое снижение [520].

Недавние исследования определили несколько причин этого процесса: снижение надбавок за квалификацию и сильный иностранный спрос, сжавший неравенство рыночного дохода тем, что сократил разрыв в доходах по секторам; восстановление от более ранних, увеличивших неравенство и обостривших бедность макроэкономических кризисов; и перераспределительный эффект некоторых правительственных мер по выравниванию располагаемого дохода. По крайней мере в теории первый из этих факторов кажется многообещающим кандидатом на роль мирного средства длительного выравнивания. Рыночные реформы 1990-х годов сопровождались расширением системы образования, которая с тех пор продолжалась и увеличила предложение квалифицированных работников, что, в свою очередь, снизило надбавки за среднее образование и профессиональную квалификацию, а в целом и совокупное неравенство трудового дохода. Нет единого ответа на вопрос, произошло ли такое сокращение надбавок за квалификацию в результате повышения предложения или уменьшения спроса. В некоторых странах надбавки сокращались в ответ на ослабление спроса, как в Аргентине, что заставляет усомниться в дальнейших перспективах экономического роста. В Сальвадоре и Никарагуа неравенство снизилось, потому что реальные (а не просто относительные) заработки работников со средним и высшим или специальным образованием снизились из-за ослабевшего спроса. Особенно вызывает беспокойство пример Сальвадора: реальные заработные платы упали для всех уровней образования, но больше – для работников с более высоким образованием. Это служит напоминанием о том, что выравнивание не всегда происходит в результате благоприятного экономического развития [521].

В некоторых случаях распределительное улучшение за счет падения надбавок за квалификацию досталось высокой ценой. Поразительной находкой стало то, что сейчас образование в Боливии настолько мало ценится, что надбавки за квалификацию работников, имеющих высшее или среднее специальное образование, по сравнению с теми, кто закончил только начальную школу, равны нулю. Это указывает на альтернативную или по меньшей мере дополнительную причину сокращения надбавок за образование. С улучшением доступа к образованию выше начального уровня качество образования могло ухудшиться, а требования рынка преподавания и труда могут не удовлетворяться. Такой пессимистический вывод отчасти поддерживается доказательствами отрицательного оборота высокого образования в Перу и Чили вследствие ухудшения качества преподавания и несоответствия системы среднего образования спросу на работников [522].

Другие экономические факторы были еще более неустойчивыми. Высокий международный спрос на сырье помог сельским работникам сократить разрыв с городскими рабочими, но с тех пор он снова возрос. Некоторое выравнивание с 2002 года происходило только в силу восстановления после предыдущего временного подъема неравенства, вызванного экономическим кризисом. Наилучший известный пример – Аргентина, где массивный экономический спад 1998–2002 годов привел к обеднению большого количества населения. С тех пор уверенный экономический подъем вместе со сдвигом в низкоквалифицированный и трудозатратный сектор сократил требование квалифицированных рабочих и понизил надбавки за квалификацию; в результате непропорционально выиграла менее зажиточная половина населения. Такой же эффект произвели сильная юнионизация и увеличение государственных выплат. Схожее восстановление с некоторым уменьшением неравенства происходило и в Колумбии, Эквадоре, Уругвае и Венесуэле. Согласно одной оценке, если исключить выравнивающее действие восстановления после кризиса, то среднее сокращение неравенства в первой половине 2000-х было бы довольно умеренным, порядка одного пункта коэффициента Джини. В целом затихание неблагоприятных краткосрочных последствий либерализации 1990-х годов оказало некоторое влияние. Сильный экономический рост, в среднем на 4 % в год в реальном отношении, или вдвое превышающий рост предыдущих десятилетий, увеличил занятость, но на его долю, по оценкам, приходится лишь небольшая часть наблюдаемых изменений в неравенстве. Более того, эти благоприятные условия уже не применимы, поскольку ежегодный рост ВВП региона последовательно снижался на протяжении пяти лет после 2010 года, с 6 % в 2010-м до предполагаемых 0,9 % в 2015-м. Ко времени написания этой книги Бразилия, на тот момент крупнейшая экономика региона, как утверждалось, переживала худший спад после Великой депрессии. Все это заставляет усомниться в дальнейшем выравнивании [523].