Вальтер Шайдель - Великий уравнитель [litres]

В отличие от Нидерландов, большинство этих изменений происходили в контексте экономической стагнации XVII века и в условиях еще более продолжительного замедления урбанизации. За это ответственны три разуравнивающие силы: демографическое восстановление после опустошительной Черной смерти, постепенная экспроприация и пролетаризация сельских производителей и образование фискально-военного государства. Как и повсюду в Европе, растущее предложение труда понизило его относительную стоимость в сравнении с землей и другим капиталом. Элиты приобретали всё больше земли, и этот процесс мы наблюдаем также в Нидерландах и во Франции. Кроме того, города-государства, обладавшие автономными общинными традициями и развитыми представлениями о гражданстве и республиканстве, все больше погружались в растущие государства, которые по мере роста усиливали свой принудительный характер и устанавливали все более тяжелые налоги. В Пьемонте, как и в Южных Нидерландах, публичный долг перекачивал ресурсы от рабочих к богатым кредиторам [127] Alfani 2014: 1084–1090; Alfani and Ryckbosch 2015: 25–30. .

Эти примеры подчеркивают длительное действие механизмов усиления неравенства. Интенсивный экономический рост, коммерциализация и урбанизация активно вели общество в этом направлении по меньшей мере еще со времен древнего Вавилона. То же верно в отношении римского периода и позднего Средневековья. Как мы видели, присваивание земли богатыми владельцами капитала и обогащение элиты посредством фискального извлечения, а также другие действия со стороны государства имеют еще более древнюю историю, уходящую во времена Шумера. Концентрация богатства и доходов в ранний период современности просто отличалась от всего прежнего по стилю и размаху: помимо более обычных стратегий получения ренты, элиты теперь могли скупать публичные долги, а не только непосредственно похищать или отбирать ресурсы; глобальные торговые сети открыли невиданные ранее возможности инвестиций, а урбанизация достигла небывалых высот. Но все же в своей основе главные средства усиления неравенства остались прежними, и снова после вызванного насильственным потрясением непродолжительного застоя власть имущие начали укреплять свое положение.

Все эти известные средства действовали в своей совокупности, чем и объясняются схожие результаты в широком спектре экономических и институциональных условий (рис. 3.2). В Нидерландах неравенство повышалось в результате глобальной торговли, экономического роста и урбанизации, тогда как в Пьемонте ведущим фактором было фискальное давление, в Тоскане – сельская пролетаризация, и оба эти механизма действовали в Южных Нидерландах. В Англии, самой динамичной экономике того периода после Нидерландов, неравенство подхлестнули коммерциализация и урбанизация: коэффициент богатства Джини в Ноттингеме вырос с 0,64 в 1473 году до 0,78 в 1524 году, а согласно одному исследованию завещаний частных состояний, он увеличился с 0,48–0,52 в первой половине XVI века до 0,53–0,66 за последующие восемьдесят лет. В девяти выборках таких записей богатейшие 5 % владели 13–25 % всего имущества в начале этого периода и 24–35 % под конец [128] Рис. 3.2 из Alfani and Ryckbosch 2015: 16, рис. 2b, и Alfani and Sardone 2015: 28, рис. 9. См. также Alfani 2016: 26, рис. 4 и 30, рис. 6, о схожих тенденциях верхних долей богатства и «индекса богатства». В Alfani and Ryckbosch 2015: 30 предлагается сравнительная оценка различных причин растущего неравенства в Нидерландах и Италии. Об Англии см. Postles 2011: 3, 6–9; 2014: 27. .

Рис 3.2. Коэффициенты Джини для распределения богатства в Италии и Нидерландах, 1500–1800

Экономические условия разительно отличались в Испании, переживавшей аграризацию (увеличение численности сельского населения) и снижение заработной платы. В таком контексте стагнации или даже деградации соотношение номинального ВВП на душу населения к номинальной заработной плате стабильно повышалось с 1420-х годов до конца XVIII века, отражая продолжительную разуравнивающую девальвацию труда при падении реальной заработной платы, и этот феномен мы наблюдаем во многих других европейских странах. Пропорция земельной ренты к заработной плате, еще один показатель неравенства, за этот период варьировала сильнее, но в 1800 году также была гораздо выше, чем за 400 лет до этого (рис. 3.3). Такие факты подтверждают наблюдение о том, что в провинции Мадрид неравенство богатства, реконструируемое по налоговым записям, с 1500 по 1840 год увеличилось, хотя этот процесс временами и прерывался [129] Испания: Alvarez-Nogal and Prados de la Escosura 2013, рис. 3.3, из таблиц S2 и S4 (http://onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/ j.1468–0289.2012.00656.x/suppinfo). Мадрид: Fernandez and Santiago-Caballero 2013. В Каталонии высшие доли богатства 1 и 5 % либо росли, либо оставались на относительно прежнем уровне в период 1400–1800 гг., а общий коэффициент богатства Джини не демонстрирует такой четко выраженной тенденции: García-Montero 2015: 13, рис. 1; 16, рис. 3. Santiago-Caballero 2011 фиксирует относительно стабильное неравенство в провинции Гвадалахара в XVIII веке, за исключением небольшого снижения, ассоциируемого с земельной реформой. .

В сельской Франции начиная с XVI века двойное давление демографического роста и растущих поместий вытеснило средние слои и разделило сообщества на крупных и мелких землевладельцев, фермы которых были слишком малы, чтобы прокормить их, и потому они были вынуждены становиться арендаторами или работать за плату. Согласно источникам, на протяжении какого-то времени особняком держалась Португалия. Согласно налоговым ведомостям, общее неравенство доходов с 1565 по 1700 год уменьшилось в условиях экономической стагнации, урбанизации и ослабления заморской империи. Надбавки за квалифицированный труд оставались примерно на одном уровне, тогда как отношение земельной ренты к заработной плате падало на протяжении всего XVII века и частично восстановилось лишь в 1770-х годах. И все же при более тщательном рассмотрении относительное сокращение неравенства доходов наблюдалось преимущественно только в небольших городах и сельских общинах, тогда как неравенство в крупных городах за весь этот период почти или вовсе не изменилось [130] Франция: классическое исследование – Le Roy Ladurie 1966, особенно 239–259, а также 263–276 о падении реальной заработной платы. Португалия: Reis, Santos Pereira and Andrade Martins (без даты), особенно 27; рис. 2, 30–32, 36–37, рис. 5–6. В 1770 г. неравенство в Порту было ниже, чем в 1700 г., а также ниже, чем в Лиссабоне в 1565 г., ниже в небольших городах и сельских районах, чем в 1565 г., но выше в крупных городах, чем в 1565 и 1700 гг. (27, рис. 2). Указанная работа основана на данных о налогах на доходы и уточняет материал исследования периода 1309–1789 гг., предпринятого в Johnson 2001, указывающего на подобную тенденцию. О Центральной Европе известно мало: см. Hegyi, Néda, and Santos 2005 о распределении доходов элиты, косвенно устанавливаемых по количеству крепостных в Венгрии в 1550 г. .