Вальтер Шайдель - Великий уравнитель [litres]

Товарищи!.. Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц… Сделать так, чтобы на сотни верст народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков… Ваш Ленин. P. S. Найдите людей потверже.

От эксперимента вскоре пришлось отказаться. Хотя Ленин и призывал к «беспощадной борьбе с кулаками», в реальности эти «кулаки» были лишь относительно зажиточными крестьянами, ненамного богаче других деревенских жителей [286].

Такие грубые интервенции обеспечили выравнивание, но привели к катастрофическим экономическим последствиям: крестьяне сокращали производство, уничтожали скот и инвентарь, чтобы избежать реквизиций, а площадь обрабатываемой земли и урожаи значительно снизились по сравнению с дореволюционным уровнем. В ответ на нехватку продовольствия режим осуществлял насильственную коллективизацию, но крестьяне успешно ей сопротивлялись: к 1921 году в коллективных хозяйствах трудилось менее 1 % населения России. Значительное выравнивание было достигнуто высокой ценой: в 1921–1922 годах число безлошадных или имеющих только одну лошадь крестьянских домохозяйств выросло с 64 до 86 %, тогда как количество домохозяйств, имеющих три и более лошадей, сократилось с 13 до 3 %. Крестьяне в целом стали беднее, пусть и равнее между собой. Способствовала этому и инфляция: в 1921 году цены были почти в 17 000 выше, чем в 1914-м. Натуральный обмен все чаще заменял денежный, процветал черный рынок [287].

Катастрофическое сокращение производства вкупе со многомиллионными потерями во время Гражданской войны вынудили большевиков перейти в 1921 году к Новой экономической политике. Вновь было позволено открыться рынкам, а крестьяне смогли платить налоги в натуральном выражении, продавать или потреблять свои излишки. Снова было разрешено нанимать работников. Либерализация быстро привела к началу экономического восстановления, и площадь обрабатываемых земель с 1922 по 1927 год выросла наполовину. В то же время эти меры возобновили дифференциацию среди тех производителей, которые накапливали излишки для коммерческого обмена. Количество «кулаков» слегка увеличилось, и их доля среди крестьян выросла с 5 до 7 %. Но все же это не были такие уж богачи – в среднем у них было две лошади, две коровы и кое-какие продукты на продажу. В целом первоначальный отъем имущества у кулаков и распределение земли среди безземельных работников сократил разрыв доходов, выразившись в так называемом осереднячивании деревни. Предпринимателей в промышленной сфере стало гораздо меньше, и они были гораздо менее богатыми, чем до революции. В промышленности частный капитал практически не играл никакой роли: в 1926 и 1927 годах на долю частного сектора в промышленных инвестициях приходилось только 4 %, тогда как в аграрном секторе ситуация была противоположной [288].

Признаки возобновленной дифференциации среди крестьян и особенно их упорное сопротивление коллективизации вызвали гнев Сталина. Начиная с 1928 года государство снова принялось прибегать к принудительным мерам для получения зерна, необходимого для поддержки индустриализации, – по сути, к переводу ресурсов из приватизированной сельской местности в социализированный промышленный сектор. К 1929 году, несмотря на некоторые меры, принятые для поощрения колхозов (сельскохозяйственные кредиты на лучших условиях), коллективные хозяйства обрабатывали только 3,5 % площадей зерновых, тогда как на долю государственных хозяйств приходилось 1,5 %, а на долю личных – 95 %. Сталин, желая во что бы то ни стало разгромить «кулачество» и не обращая внимание на низкую производительность коллективных хозяйств, решил прибегнуть к силовым мерам, чтобы изменить это положение [289].

30 января 1930 года было принято постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», предусматривающее «ликвидацию кулаков как класса» посредством расстрелов, депортации и направления в трудовые лагеря. Зажиточные крестьяне по несколько раз облагались налогами, а затем сгонялись со своей земли; более бедных крестьян активно агитировали вступать в колхозы. Партия повысила градус антикулацкой риторики и поощряла крестьян захватывать земли кулаков. Поскольку классовых врагов явно не хватало, определение кулака было расширено, и в него включили тех, кто пользовался наемным трудом, владел значительными средствами производства (например, мельницей) или торговал на рынке. Обычной практикой стали аресты и насильственные захваты. При этом, поскольку богатые крестьяне к тому времени уже потеряли большую часть собственности вследствие дискриминационного налогообложения и поборов, мишенью антикулацкой политики оказывались крестьяне со средним доходом, подвергавшиеся экспроприации на основании устаревших налоговых документов или просто из-за необходимости достижения установленных правительством показателей. Как следствие, выравнивание распространилось гораздо глубже по всему социальному спектру, чем это можно было бы предполагать на основании коммунистической риторики [290].

Принуждение сыграло свою роль: к 1937 году целых 93 % советского сельского хозяйства было коллективизировано, индивидуальные хозяйства сломлены, а частный сектор ограничен небольшими садовыми участками. Трансформация была осуществлена огромной ценой, утратой более половины скота и одной четверти общего основного капитала. Потери человеческих жизней поражают еще сильнее. Насилие росло во взрывной прогрессии. Буквально за несколько дней в феврале 1930 года было арестовано 60 000 кулаков «первой категории», к концу этого года число жертв достигло 700 000, а к концу следующего года – 1,8 миллиона. Согласно некоторым оценкам, от ужасных условий в дороге и в местах депортации погибли 300 000 человек. Предположительно 6 миллионов крестьян умерли от голода. Главы кулацких хозяйств депортировались в массовом порядке, а признанные особо опасными подвергались показательным казням [291].

Насильственное выравнивание посредством коллективизации и раскулачивания шло рука об руку с преследованием «буржуазных специалистов», «аристократов», предпринимателей, лавочников и ремесленников в городах. Этот курс продолжился во время Большого террора 1937–1938 годов, когда сталинский НКВД арестовал более 1,5 миллиона граждан, около половины из которых были убиты. Особой мишенью была образованная элита, и среди жертв было непропорционально большое число людей с высшим образованием. С 1934 по 1941 год через ГУЛАГ прошло не менее 7 миллионов человек. Система лагерного труда помогала поддерживать выравнивание, избавляя государство от необходимости выплачивать надбавки людям, работавшим в отдаленных регионах и в неблагоприятных условиях. Хотя такая экономия отчасти компенсировалась затратами на принудительные меры и низкой производительностью, ее все же не следует сбрасывать со счетов: в последующие годы надбавки для работников в местностях с неблагоприятными условиями в значительной степени способствовали росту неравенства в Советском Союзе. В ходе коллективизации было основано четверть миллиона сельских коллективных хозяйств (колхозов), охватывавших большинство сельского населения. Несмотря на то что основной удар пришелся на крестьян, городские рабочие тоже пострадали: с 1928 по 1940 год реальные зарплаты предположительно сократились почти наполовину, а личное потребление упало как в деревне, так и в городе [292].