Франклин Фоер - Без своего мнения [Как Google, Facebook, Amazon и Apple лишают вас индивидуальности] [litres]

Но Безос методически искал возможности для торговли в новой, бурно развивающейся среде и пришел к выводу, что строить гигантские планы несколько преждевременно. Прежде чем клиенты придут в «магазин, где продается все», они должны просто привыкнуть совершать покупки онлайн. Он начал поиски идеального «начального» продукта. Важнее всего было найти отрасль, в которой небольшая, испытывающая дефицит средств компания имела бы шансы на успех: такую, чтобы можно было быстро завоевать доверие потребителей, не нужно было бы ездить по миру в поисках сырья, а цена экспериментов была бы невелика. После тщательного анализа он решил, что именно книги – не канцтовары, не музыка, не носки – подойдут лучше всего. В конце концов, книгу никогда не возвращают по причине того, что она не подошла, и она достаточно прочна, чтобы пересылать ее без страха разбить или помять по дороге. Безос уволился с работы, съехал с квартиры в Верхнем Вест-Сайде [41] Элитный район Нью-Йорка. – Прим. перев. , сел в машину и отправился в Сиэтл, где основал компанию, которая со временем стала называться Amazon.

Привлекательность и мощь Интернета заключаются в его бесконечности. В отличие от любого физического пространства, он вмещает в себя все, его объем ничем не ограничен.

Безос интуитивно понимал и это тоже. Он назвал свою компанию «Самым большим книжным магазином в мире», и в этом уже заключалась идея «магазина, где продается все». На первых порах этот трюк действовал на покупателей. У Amazon не было ни стеллажей, ни складов – только связи с крупными дистрибьюторами, и это было первым в череде верных решений, превратившей пустое обещание Безоса создать гигантскую компанию в самосбывающееся пророчество.

Безос верно понял одно: мир стоит на пороге информационного бума, настоящего ядерного взрыва информации, который изменит экономику. Действительно, Интернет (и Безос) породили его. Никогда прежде знание не было доступно в таком изобилии, никогда ранее оно не играло более значимой роли в создании благосостояния. У Безоса даже была идея, правда, не получившая полного развития, что эта революция породит новый тип компании: монополию [42] Экономисты и юристы, специализирующиеся на антимонопольном законодательстве, не одобрили бы использования здесь слова «монополия». Они бы возразили, что этот термин имеет точное техническое значение. Термин «олигополия» подошел бы лучше. Эта критика справедлива, но у меня нет задачи выстроить технически безупречное рассуждение. На самом деле я считаю, что стремление к технически точным доводам губит дискуссию. Я надеюсь на возвращение слову «монополия» роли одного из важнейших инструментов политической риторики, где оно в широком смысле обозначает компанию, доминирующую в своей области и сосредоточившую в своих руках угрожающую власть. Подобное его использование было бы невозможно перед юристами, но при этом оно ведет давнюю и плодотворную историю еще от Томаса Джефферсона. – Прим. авт. знания.

В прошлом было сделано несколько попыток найти термин, обозначающий доминирующую роль Google, Amazon, Facebook и Apple. Марк Цукерберг называл свою компанию «поставщиком коммунальных услуг»; при этом он мог не понимать, до какой степени этот термин подразумевает регулирование со стороны государства. Идея, однако, не лишена здравого смысла. В индустриальную эпоху некоторые компании обладают инфраструктурой, которую население считает необходимой для каждодневной жизни: водопроводом, газовыми коммуникациями, электросетями, канализацией. В конце концов страна не могла бы функционировать без них, и правительство защищает их от прихотей рынка и устанавливает цены на их услуги через специально назначаемые комиссии.

В условиях экономики знаний важнейшие элементы инфраструктуры – интеллектуальные. Вместе с неограниченным выбором, который приносит с собой Интернет, приходит и потребность в новых инструментах для навигации в его бескрайнем океане. Всемирное хранилище знаний не слишком полезно без механизмов сортировки и поиска. Именно этот трюк освоили Amazon и другие монополисты в области знания. Amazon не просто создала крупнейший в мире книжный магазин, она сделала так, что пользоваться им гораздо удобнее и эффективнее, чем перебирать содержимое полок в Barnes and Noble [43] Крупнейшая розничная книжная сеть в США, управляет традиционными магазинами. – Прим. перев. или перелистывать каталог в библиотеке. Более того, Amazon предвосхищает ваши желания, использует свои данные, чтобы порекомендовать вам следующую покупку, и таким образом решительно прокладывает вам курс через океан знания.

Именно в этом и состоит странная суть современных монополий знания: они не производят его, а только фильтруют и организуют [44] На самом деле Amazon издает книги, в основном фантастику для массового читателя. Компания также экспериментировала с проектом Kindle Singles, публикуя журналистские лонгриды, но к настоящему моменту свернула его. – Прим. авт. . Мы попали в зависимость от небольшого количества компаний, выстраивающих для нас иерархию знаний, определяющих, что следует читать, а что игнорировать, выделяющих победителей и проигравших в информационном потоке. Они приобрели, таким образом, невероятную экономическую и культурную власть, и причиной этому послужила внезапная перемена в и без того странной экономике их товара, причем эту перемену они сами же и ускорили.

Было бы справедливо отметить, что Адам Смит не предвидел появления Джеффа Безоса. Когда под пером великого шотландца стали проступать контуры внутреннего устройства капитализма, он главным образом говорил о земле, труде и капитале. Именно так выглядели важнейшие элементы рынка тогда, и именно эти понятия стали основополагающими в традиционной экономической мысли впоследствии. Знанию никогда не отводилось важного места в теории рынков Адама Смита. И в течение двухсот лет экономисты, можно сказать, не допускали мысли, что знание действительно может оказаться необходимым фактором роста.

Но Джефф Безос родился в мире, где знание было важнее всего. После Второй мировой войны американская элита стала определять себя через ум, а не социальное положение предков. Именно поэтому университеты Лиги плюща перешли на стандартизованные тесты на приемных экзаменах. Эти университеты, задачей которых когда-то было нанести последний лоск на богатого студента перед его выходом в жизнь, полностью переопределили себя в качестве «фабрик знаний», если воспользоваться определением Кларка Керра, занимавшего пост ректора Калифорнийского университета в середине XX века. Государство стало считать научные исследования – то есть производство знания – достойными внушительного финансирования из бюджета. Вашингтон равно вливал деньги в естественные науки, социологию, инженерное дело – и разработку теорий, изумительно далеких от практики.