Марк Медовник - Жидкости

Значение зрения в оценке вина было очень наглядно продемонстрировано в научном исследовании, проведенном в 2001 г. во Франции. Жюри из пятидесяти четырех дегустаторов попросили оценить букет двух вин. Оба были из Бордо: белое из винограда сортов «семийон» и «совиньон», а красное — из винограда «каберне совиньон» и «мерло». Но участники эксперимента не знали, что в белое вино добавлен красный краситель. Судя по внешнему виду, вниманию дегустаторов было предложено два сорта красного вина. В результате в оценке букета, проведенной экспертами, доминировал цвет. В описании обоих сортов участники эксперимента использовали такие эпитеты, как «пряный», «насыщенный» и даже «черносмородиновый», хотя в одном из бокалов было белое вино, во вкусовом профиле которого ничего подобного нет.

Но, как бы мы ни манипулировали цветом напитков, когда ощущаемый вкус соответствует тому, что мы ожидали почувствовать на основании внешнего вида, мы, как правило, пьем их с большим удовольствием. Так же действуют и другие факторы: бутылка, из которой наливается вино, чистота и общая атмосфера пространства, где всё происходит, привлекательность особы, которая вино подает, и (особенно в случае с вином) сознание изысканности и качественности продукта. Они тоже влияют на восприятие нами процесса пития и самого напитка. Эксперименты показали, что вино нравится нам больше или меньше в зависимости от того, где, согласно этикетке, его произвели; кроме того, мы получим большее удовольствие от него, если, прежде чем пить, услышим о нем что-то хорошее — например, что оно удостоено какого-нибудь приза. Кстати, многие вина получают награды; существует множество конкурсов, на которых большинство вин, заявленных производителями, удостаивается каких-нибудь поощрений.

Если вы, подобно многим другим, уверены, что совершенно не разбираетесь в вине, а винная карта ресторана только путает вас и нагоняет тоску, попробуйте подумать о незнакомых названиях сортов винограда, странах происхождения вина и датах его производства примерно так, как думали бы о спецификациях автомобиля. Может, для вас важно, какой двигатель у машины — бензиновый или дизельный — и какого он объема — 1,4 или 2,0 л, а может, эти подробности вас не интересуют, и вы не хотите в них разбираться. Может, вам просто нужна машина, чтобы надежно добраться из пункта A в пункт Б, а до всего остального дела нет. Б о льшая часть вин средней ценовой категории прекрасно для этого годится, ведь путь из A в Б в случае вин — приятное добавление к трапезе или способ отпраздновать день рождения. Но, возможно, вам нравится, чтобы машина не просто возила вас туда-сюда. Может, вам нравится ощущать стремительность автомобиля на поворотах или, наоборот, мягкость рессор и плавность хода. Некоторые вина обладают более резким вкусом, а другие, например так называемые натуральные, реально расширяют границы вкусов, которые можно ожидать от вина. Они не лучше прочих, просто другие, поскольку всякий вкус субъективен; здесь, как и в случае с автомобилем (и почти всем в жизни), цена не гарантирует результат. Когда вы наслаждаетесь вином — или поездкой в автомобиле, — вы испытываете мультисенсорное ощущение. А если вы покупаете машину дорогой марки, то на самом деле платите за бренд, а не за ощущения. Некоторые обожают дорогие машины и получают наслаждение от того, что их наличие говорит о них как о личности. То же и с винами. Это не означает, что бывают лучшие вина или лучшие автомобили — или хотя бы что их владельцы обладают утонченным вкусом. Поэтому, если самое дорогое вино не «включает» вас и не повышает самооценку, платить по 50 фунтов стерлингов за бутылку будет пустой тратой денег. Большинство вин средней и даже бюджетной ценовой категории обладает не менее сложным вкусовым профилем, чем самые дорогие, — и слепые дегустации это подтверждают.

Тем временем в самолете я успел осушить еще один бокал вина и чувствовал приближение головной боли. Но ведь еще рано, это не могло быть похмелье, правда? Или просто обезвоживание? Один из аспектов физиологического действия алкоголя на человеческий организм состоит в том, что он угнетает выработку гормонов, которые сообщают почкам, что нужно беречь воду. Если не выпить ее для компенсации, наступит обезвоживание. Бортпроводников не было видно, и я выудил из сумки дорогущую бутылку воды, которую купил в зоне вылета. Она, шипя, открылась, и я жадно сделал глоток. Это было очень приятно. Выглянув в окно, я увидел внизу гораздо больше жидкой воды: во всю ширь, до самого горизонта, тянулся великолепный голубой океан.

Вода в моей пластиковой бутылке сильно отличалась от океанской, которую я видел сквозь овальный иллюминатор. Разница была не только в составе — содержании солей и т. п., — но и в поведении. Мировые океаны постоянно в движении: они одновременно рождают ветра и разгоняются под их действием; они порождают облака и формируют погодные системы; и, кроме того, запасают тепло. В океанах есть гигантские глобальные течения, которые оказывают заметное влияние на климат. Таким образом, океаны, покрывающие 70 % поверхности нашей планеты, хотя и состоят приблизительно из тех же молекул, не могут считаться просто гигантскими копиями той же воды, что находится в моей бутылке. Это совершенно другие «звери».

Кстати, «зверь» — самое удачное, вероятно, слово для их описания. Океаны опасны, каким бы умелым и опытным пловцом вы ни были; держаться на поверхности воды больше нескольких часов подряд чрезвычайно трудно. Мой вам совет: если вдруг окажетесь в море далеко от берега, не тратьте силы на борьбу с течениями. Лучше плывите на спине и ожидайте спасения. Хотя, на мой взгляд, это не слишком подходящее слово для описания того, что происходит, когда человек спокойно покачивается на воде. Плывут (точнее, ходят по морю) лодки и корабли. Они великолепны; они движутся по маршруту, погрузив в воду небольшую часть своего корпуса. Когда же я пытаюсь «лежать на воде», б о льшая часть моего тела погружается в нее; если повезет, мне удается при этом высунуть наружу нос, и то приходится всё время отфыркиваться, как киту, втягивая им воздух и одновременно пытаясь (как правило, безуспешно) не втянуть заодно и воду. Чтобы по-настоящему плыть, на мой взгляд, нужно не просто лежать на поверхности воды, а делать это без усилий. А стандартное определение другое, и Архимед две тысячи лет назад, безусловно, имел в виду не это, когда открыл принцип плавания и, как всем известно, вскричал «Эврика!», не вылезая из ванны.

Архимед был греческим математиком и инженером. Он заметил, что, когда человек погружается в ванну, уровень воды в ней повышается. Причина достаточно очевидна: вы сидите там, где прежде находилось некоторое количество воды. Она не сжимается под вами, как сжался бы поролоновый матрац; она, будучи жидкостью, обтекает вас и находит для себя другое место. В ограниченном пространстве ванны единственное место, куда она могла бы направиться, находится выше ее первоначального уровня. Если, когда вы забираетесь в ванну, она уже полна, вода перельется через край и потечет на пол. Вот здесь-то и приходит черед знаменитого эксперимента Архимеда. Собрав пролитую через край воду в другой сосуд, вы сможете узнать с ее помощью кое-что интересное: вес этой воды равен так называемой архимедовой, или выталкивающей, силе, которая на вас действует. Если эта сила меньше вашего веса, вы утонете; иначе поплывете. Это правило применимо к любому объекту. Эврика!