Марк Медовник - Жидкости

Ковыляя к туалету, я почувствовал, что держусь на ногах, мягко говоря, не слишком уверенно. Больное колено похрустывало, и время от времени, когда самолет подрагивал, проносясь сквозь стратосферу, я почти терял равновесие. Дремлющие пассажиры были в основном укрыты пледами; проходя мимо бодрствующих, я мог иногда бросить взгляд на светящийся жидкокристаллический экран и получить представление о киновкусах попутчиков. Вот какая-то женщина поет на сцене; вот судья в парике с суровым видом в зале суда; вот прыжок Человека-паука. Кто-то спал, кто-то стучал на ноутбуке, и тогда его лицо подсвечивалось экраном. Когда я наконец добрался до конца прохода, все кабинки были заняты и мне пришлось какое-то время ждать в коридоре. Бортпроводники были вынуждены протискиваться мимо меня, чтобы обслужить пассажиров бизнес-класса. Я заглянул завистливо через щель в занавеске, разделявшей салоны, и увидел на секунду, как пассажиров, удобно откинувшихся в креслах, обслуживали, будто римских императоров. Затем я услышал звук защелки и увидел яркий свет из открывшейся двери туалета. Из кабинки быстро и бесстрастно вышел мужчина. Мне показалось или я уловил легкую виноватость в выражении его лица? Входя в кабинку, я приготовился к возможному ужасному запаху, но с облегчением обнаружил, что воздух в туалете ничем не пахнет: разве что ощущается легкий намек на запах синтетического лимона.

Я поднял сиденье и с облегчением помочился, а затем нажал кнопку, чтобы запустить механизм вакуумной очистки. Этот процесс всегда кажется мне слегка пугающим. Всасывающие и рычащие звуки продолжаются достаточно долго, как будто говоря: «Ну, на кого это ты смотришь? Я мог бы всосать и тебя в эту маленькую дырку». Я повернулся к раковине, чтобы вымыть руки, и натолкнулся взглядом на две бутылочки с нажимными дозаторами. Я взялся за одну из них, больше похожую на жидкое мыло, и пару раз надавил на дозатор; механизм выдал мне на ладонь лужицу прозрачной желтой жидкости. Откровенно говоря, я никогда не любил жидкое мыло; я против выдавливания. Такие бутылочки всегда напоминают мне мелкое домашнее животное, которое, стоит взять его в руки, готово от ужаса написать тебе на руку.

Когда я был ребенком, жидкое мыло еще не изобрели, у нас оно всегда было в брусках. Настолько вездесущих, что даже раковины для умывания тогда делали с полочками специально для того, чтобы мыло не соскользнуло ни на пол, ни в раковину. Теперь кусковое мыло в меньшинстве и чем дальше, тем менее популярным становится. Это и есть прогресс? Неужели жидкое мыло и правда настолько лучше кускового? Или это всего лишь дань моде, навязанной маркетологами под ложными предлогами, и со временем исчезнет из нашей жизни, как брюки-клеш и лазерные диски?

На этот вопрос трудно ответить, не разобравшись предварительно в преимуществах и недостатках нормального мыла. Это поистине чудесное вещество. Вы можете мыться сколь угодно чистой, прозрачной и горячей водой, но не избавиться ни от какой жирной маслянистой пакости, которая запеклась на коже. На протяжении большей части истории человечества нас это особенно не беспокоило. Люди пахли; они были грязными. Никто не обращал на это внимания. У нас имелись проблемы и посерьезнее, и мы не думали о том, почему мыло важно. Не то чтобы его не существовало вовсе. Самые древние рецепты мыла на глиняных табличках древней Месопотамии датируются ни много ни мало 2200 г. до н. э., но появилось оно наверняка раньше. Описанный на табличках процесс аналогичен тому, с помощью которого мы делаем мыло сегодня: возьми древесную золу из очага, раствори в воде и вскипяти раствор с растопленным салом (животным жиром) — и волшебным образом получишь щелочное мыло. Месопотамцы, возможно, не мылись им сами, но использовали его для очистки шерсти перед тем, как соткать из нее полотно. Мыло удаляет ланолин — что-то вроде сала — с волокон шерсти.

Но почему нужно использовать жир для удаления сала? Секрет кроется в воде с золой, которая по-арабски называется alkali , буквально «из золы». Эта жидкость — щелочь. Щелочи противоположны кислотам, но и те и другие весьма активны и могут преобразовывать другие молекулы. В данном случае щелочь изменяет жиры.

Одна из основных составляющих топленого сала, триглицерид. У его молекулы три хвоста, которые можно отщипнуть при помощи щелочи

Жиры, такие как топленое животное сало, состоят из углеродных молекул с треххвостой химической структурой глицеридов, связанных вместе с одного конца атомами кислорода. Такая структура полностью отлична от структуры воды, молекулы которой намного меньше размерами. Они не только мельче молекул триглицеридов, но и дипольны, а значит, электрические заряды в них распределены неравномерно: у них есть положительная и отрицательная части. Именно полярность делает воду хорошим растворителем: она электрически притягивается к другим заряженным атомам и молекулам и окружает их, поглощая. Так вода растворяет и соль, и сахар, и спирт. Но молекулы животного и растительного жира не поляризованы и поэтому не могут растворяться в воде. Вот почему растительное масло и вода не смешиваются.

Однако щелочь, полученная из древесной золы, расщепляется на положительно и отрицательно заряженные компоненты и растворяется в воде. Получившийся раствор химически реагирует с молекулами жира, отщипывая у триглицеридов пресловутые три хвоста и делая их заряженными. В результате получаются три молекулы мыла (стеараты). Важно, что это гибридные молекулы: у них электрически заряженная голова, которой нравится растворяться в воде, и углеродный хвост, растворяющийся в маслах. Именно гибридная природа делает мыло таким полезным.

Активный ингредиент мыла — стеарат; показаны заряженная «водолюбивая» (липофобная и гидрофильная) голова и «жиролюбивый» (липофильный и гидрофобный) углеродный хвост

Когда молекулы мыла вступают в контакт с капелькой жира, их углеродный хвост, благодаря химическому сходству, сразу же погружается в нее. Но заряженная голова мыльной молекулы хочет убежать от жира как можно дальше, так что в итоге остается торчать из него наружу. По мере того как всё больше молекул мыла делают то же, они образуют структуру, похожую на созревший одуванчик: капелька жира, окруженная облачком мыльных молекул, электрически заряженные головки которых торчат наружу.

Поскольку капля масла или жира теперь получила заряженную поверхность, она становится поляризованной и готова растворяться в воде. Вот так мыло и очищает: разбивает остатки жира и масла на руках и одежде на крохотные сферические капельки, которые способны растворяться в воде и которые можно смыть.