Степан Жихарев - Записки современника

Говоря о священном огне, я, к стыду моему, должен признаться, что он и в моей груди погасает: решительно учиться не могу и с нового года прощусь с университетом. Не знаю, тотчас ли поеду в Пе-тербург: это будет зависеть от воли моих домашних; но только наука не лезет мне в голову. Петр Иванович говорит, что это пройдет и что я нахожусь в каком-то переходном состоянии. Я не понимаю этого выражения, но чувствую, что обманывать себя глупо, а других — грешно, и нечего тратить время попустому. Невеждою не останусь, а полуневеждою быть — куда ни шло!

Антонский призывал меня и спрашивал: приготовил ли я стихи для акта? Я отвечал, что нет и что написать ничего не могу. «Ну, так и тебе-та ничего не будет-та, — сказал он серьезно рассердившись, — и ленишься-та и балахрысничаешь-та». Я возразил, что, по уверению Петра Ивановича, я нахожусь в переходном состоянии, и потому я не виноват; к тому же он сам написал прекрасную пьесу «Гений», и мне с ним, как со старшим, входить в соперничество непристойно, тем более что мы живем вместе.

Доброжелатель мой засмеялся, et le voilà désarmé.

13 декабря, среда.

Все это время дни мои так же пусты, как и моя голова. Готовимся к акту, а чтоб не совсем огорчить Антонского, который постоянно ко мне так благосклонен, хотя и нередко журит меня, я решился потешить его и написал немецкую речь о пользе изучения иностранных языков, которую де Санглен находит очень хорошею и не требующею многих поправок: «Hochzuverehrende Versammlung! In unsere Zeiten ist das Studium der lebenden Sprachen ein nothwendiges und wesentliches Stück einer guten Erziehung» и проч. и проч.

Напротив, Тургеневы, воспитанники Лемана и записные немцы, говорят, что это просто какая-то жижа, которую даже и водою назвать нельзя, но что, впрочем, я смело могу читать ее, потому что, кроме их, никто меня не поймет (довольно самолюбиво!). Де Санглен гладит меня по головке, вероятно, потому, что мы часто видаемся с ним на вечерах у Катерины Александровны Муромцевой, где я бываю постоянным свидетелем его любезничанья. И в самом деле, он человек хорошего тона и очень веселый в обществе: великий затейник на всякие игры и умеет занять молодых дам и девиц. Все его любят и все ему рады. Я не видывал человека, который бы так ловко соединял педагогику с общежитием.

В воскресенье открытие нового театра в доме Пашкова на Моховой. Дают «Прекрасную Арсену»: разумеется, прекрасною Арсеною будет Сандунова, а монстром — Прусаков. Постараюсь попасть в этот спектакль, благо свободный день.

18 декабря, понедельник.

Я слышал вчера, что Петербург встретил государя с таким восторгом, какому не бывало примера. Последствием этой встречи был рескрипт петербургскому главнокомандующему, с которого списки ходят уже здесь по рукам; он скоро должен появиться и в газетах, но покамест еще не напечатан и не дошел до пас. Вот некоторые из него подлинные фразы, достопамятные по чувству и выражению. Государь, поручая главнокомандующему повторить жителям Петербурга признательность его, между прочим, изволит изъясняться так: «Любовь любезного мне народа есть моя лучшая награда и единый предмет всех моих желаний». Наши москвичи, и особенно стихотворцы, в порывах своего усердия и преданности к государю, обыкновенно называют его Титом, Марком Аврелием, Антонином и проч., потому что не могут ступить шагу без древних громких имен, но я спрашиваю: справедливо ли нашего благо 1честивого батюшку-царя сравнивать с римскими нехристианскими владыками? Те кесари любили триумфы, любили лесть и обожание, а наш император отказывается даже и от тех почестей, которые принадлежат, независимо от сана, его личным заслугам, и вот тому разительный пример. В день рождения государя кавалерская дума поднесла ему, чрез депутатов своих, князей Прозоровского и Куракина, орден св. Георгия 1-й степени, но государь, не приняв его, приказал сказать думе, что «он благодарит ее за внимание к таким деяниям его, которые он почитает своею обязанностью, но что знаки 1-й степени ордена св. Георгия должны быть наградою за распоряжения начальственные; что он не командовал, а храброе войско свое привел на помощь своего союзника, который всеми оного действиями распоряжал по собственным своим соображениям, и что потому не думает он, чтоб все то, что он в сем случае сделал, могло доставить ему сие отличие; что во всех подвигах своих разделял он только неустрашимость своих войск и ни в какой опасности себя от них не отделял и что сколько ни лестно для него изъявленное кавалерской думой желание, но, имев еще единственный случай оказать личную свою храбрость, и в доказательство, сколь уважает он военный орден, находит теперь приличным принять только знак 4-й степени».

Стоит только прочитать этот отзыв государя, чтоб вполне почувствовать блаженство быть его подданным и жить под его державою. Князь Одоевский, который вменяет себе в честь, славу и обязанность прежде всех получать все известия — на что употребляет важные суммы — первый распустил этот отзыв государя думе по городу, приказав в своей домашней конторе переписать его в большом количестве экземпляров, и раздал их своим знакомым. Пре драгоценный человек, этот князь! даром что под векселями и другими деловыми бумагами не иначе подписывается, как действительным камергером и старшиною российского благородного собрания.

Нам сказывали по секрету, что Александр Андреевич также ожидал рескрипта, но, не получив его, очень прикручинился и даже не скрывает своей грусти; говорит, что он бы желал получить доказательство государева внимания не для себя собственно, потому что он век свой отжил, но для Москвы, которой усердие и любовь к государю проявились во всем блеске во время отсутствия его из России.

Новый театр в доме Пашкова ни хорош, ни дурен, а так, ни то, ни се. Сделан из манежа и узок не по длине. 1«Прекрасная Арсена» в том виде, как ее представляют, вовсе не прекрасна. Во время представления я узнал, что товарищ наш, Морозов, без памяти влюблен в Сандунову и ходит потихоньку в театр всякий раз, как она играет. Сегодня мы отрыли у него целую кипу посланий, мадригалов и сонетов к знаменитой актрисе, и все это в прозе. Иу, кто видал писать мадригалы и сонеты в прозе? Преоригинальная мысль! Впрочем,

Amis, respectons ses amours Pour qu’il respecte aussi les nôtres.

20 декабря, среда.

Завтра экзамен, послезавтра акт и затем прощайте навсегда пансион и университет! Около трех лет назад я только и бредил, что об университете, и еще в начале нынешнего года думал не оставить его иначе, как с званием кандидата, а, может быть, и магистра, а теперь бегу из него без оглядки простым недоучившимся студентом, бегу, не зная сам куда. Видно, по выражению Жуковского, таков человек:

Игралище сует, волнуемый страстями,

Как ярым вихрем лист; ужасный жребий твой: Бороться с горестьми, болезньми и собой! 2