Степан Жихарев - Записки современника

Отдам последнее — топор отдам!». Народ,

Как водится у нас, ни с места, лишь глазеет:

Народ, вишь, плавать не умеет,

Зато пёресужать других собаку съел:

Зачем попал в реку? Не чорт носил купаться!

Знай, дома бы сидел, пострел,

Стерег табун да лапти плел,

Так нет, туда ж в реке задумал полоскаться!

По счастью, кум Семен шел мимо: слышит крик, Бултых в реку, давай барахтаться с волнами (Он парень ловкий был, не только что с реками —

Он был знаком с морями) uИ вытащил утопленника вмиг;

А тот без памяти; однако же очнулся,

, wВздохнул,

' ‘ мЗевнул,

‘ -г Чихнул

И потянулся,

Затем как встрепанный вскочил И норовит домой, забывши о посуле:

Он домоседничать любил.

' 1' * Меж тем Семен стоял на карауле

4• 1И куманька остановил.

; — Послушай, говорит, и не ворочай рыла;

Ты, кажется, тому сулил топор,

Кто вытащит тебя скорее из бучила!

— Топор? какой топор? Ну, это что за вздор?

— Как вздор! Все слышали. Хоть я с тобой и дружен,

Однако же, признаться, мне : Теперь топорик очеНь нужен.

— Тебе топор? на что? Да в вашей стороне Им делать нечего; к тому ж ты недосужен.

— Досужей я иль нет — мне следует топор :

Я вытащил тебя. Отдай! к чему тут спор?

— Уж полно, ты ль тащил? Кажися мне, Петруха,

А впрочем, ты иль он — в том нет большой нужды.

Уж коли сделалась с товарищем проруха,

По христианству, должен тЫ Его избавить от беды:

Так, слышь ты, пиеайо; к *ому ж, Признаться,

Куда не хочется мне с топором расстаться!

— «Давно б ты напрямки сказал, .

Чем проповеди петь, дружище,

Ему Семен без сердца отвечал:

— Ну, жалко топора, отдай хоть топорище,

Оно и все-то грош, а я его искал. . .

— Вот это дело, кум, и не одно, а пару , , ./ ?

Добуду я тебе, лишь бы господь привел

Мне побывать в лесу, а там бы я нашел,

Хоть бы пришлось таскаться до угару.

Да что! тут нечего напрасно тратить слов,

И отказать ни в чем не смеют;

А вытащи — попятятся назад И топорища пожалеют!

Ha-днях, кажется, 2 декабря, в круглой зале Зарубина, у Никитских ворот, дает концерт скрипач Бальо, соперник знаменитого Роде, который два года назад обворожил всю Москву, волшебным (как тогда говорили) смычком своим. Теперь мнения разделились, и некоторые знатоки чотдают преимущество Бальо, н игре которого находят более беглости, силы и энергии, но. Всеволожские, Мосоловы и другие дилетанты одного с ними круга утверждают, что хотя Бальо точно отличный скрипач и одарен необыкновенною силою, но что Роде превосходит его чистотою, нежностью .,и певучестью игры. «Так играет, — говорят они, — что невольно плачешь, сердце выскочить хочет и не слышишь земли под собою;).. Вот как! Но я слышал, что то же говорили и даже писали о Жарновике и помешанном Дице. 1Чему верить? Мне кажется, что нет лучше ;т о г о, что нравится, а нравится сегодня одно, завтра другое, редные мы люди и бедный я студент! „ , , •

Непостоянство — доля смертных, \ i • . : г

В временах вкуса — счастье их! 2, л ;•

V

Мало того, что Державин великий поэт, он и велйййй мудрей; а41. И. Кондратьев, губернский секретарь, пишет на н&го кабачщше стихи! Вот поди ты с ним!

30 ноября, четверг.

Москва не в плену, однако же:

. . . Москва уныла Как мрачная оседая ночь! *

Ни одни стихи так не были кстати и не выражали лучше настоящего состояния Москвы, как эти стихи нашего Дмитриева. Получено известие, что 20 числа мы претерпели жестокое поражение под Аустерлицем. Подробностей никаких еще не знают, по крайней мере не знаем мы, только эта роковая весть вдруг огласила всю Москву, как звук первого удара в большой ивановский колокол. Я не видал никого из знатных, но много незнатных разного рода людей приходило и приезжало к нам с вопросами: «Не знаете ли чего?». Завтра поеду и я с таким же вопросом по своим знакомым и, вероятно, также ничего достоверного не узнаю.

Мы не привыкли не только к большим поражениям, но даже м к неудачным стычкам, и вот отчего потеря сражения для нас должна быть чувствительнее, чём для других государств, которые не так избалованы, как мы, непрерывным рядом побед в продолжение полувека. Очень, очень хочется знать в подробности о всех обстоятельствах, тем более, что знакомые подстрекают своим любопытством. Один мой охранитель-гений, Петр Иванович, корпит над своим «Гением», почти не принимая участия в происшествиях политических, да й мне советует не слишком заниматься ими. «Уж поверь, любезный, — говорит он, — что государь знает лучше нас с тобой, что для чего делается, и если нас потрепали, то видно, что

л

так надобно». Может быть, и правда, но правда и то, что из его «Гения» ничего не выйдет. Он мне кой-что из него читал: грустно сказать, но совершенно пустой набор слов.

Сегодня в городе много именинников и все людей знатных и почетных: князь Оболенский, Колокольцов, сосед наш богач Баташев и проч., только вряд ли у кого именины будут веселые: у всякого в сражении был кто-нибудь из ближних, или дети, или родственники, о судьбе которых еще ничего неизвестно. Вот у нашего Андрея Анисимовича Сокольского родных в походе, слава богу, никого нет, а все безопасно поют на клиросах, и потому пирушка его будет не совсем скучна. Поедем к доброму имениннику!

2 декабря, суббота.

Известия из армии становятся мало-помалу определительное, и пасмурные физиономии именитых москвичей проясняются. Старички, которые руководствуют общим мнением, пораздумали, что нельзя же, чтоб мы всегда имели одни только удачи. Недаром есть поговорка: «лепя, лепя и облепишься», 1а мы лепим больше сорока лет и, кажется, столько налепили, что Россия почти вдвое больше стала. Конечно, потеря немалая в людях, но народу хватит у нас не на одного Бонапарте, как говорят некоторые бородачи-купцы, и не сегодня, так завтра подавится, окаянный. Впрочем, слышно, что потеряли не столько мы, сколько немцы, которые будто бы яшася бегу т*огда, как мы грудью их отстаивали.

3 декабря, воскресенье.

Всюду толкуют о подвигах князя Багратиона, который мужеством своим спас арьергард и всю армию. Я сегодня воспользовался воскресеньем и объездил почти всех знакомых, важных и неважных, ж у всех только и слышал, что о Багратионе. Сказывали, что генерал Кутузов доносит о нем в необыкновенно сильных выражениях. Кажется, что мы разбиты и принуждены были ретироваться, по милости наших союзников, но там, где действовали одни, и в самой ретираде войска наши оказали чудеса храбрости. Так и должно быть.

Удивительное дело! Три дня назад мы все ходили как полумертвые и вдруг перешли в такой кураж, что боже упаси! сами не свои, и чорт нам не брат. В Английском клубе выпито вчера вечером больше ста бутылок шампанского, несмотря на то что из трех рублей оно сделалось 3 р. 50 к. и вообще все вина стали дороже.