Элизабет Лофтус - Миф об утраченных воспоминаниях [Как вспомнить то, чего не было] [litres]

Прокурор Элейн Типтон пыталась убедить присяжных, что мои исследования об искажении памяти не имели никакого отношения к вытесненным воспоминаниям Эйлин Франклин. «Вы изучаете нормальную работу памяти и процесс забывания, ну и что? – подразумевали ее вопросы. – Разве это может что-то сказать о таких экстраординарных случаях?»

– Вам никогда не приходилось изучать вопрос, может ли человек быть не в состоянии с уверенностью опознать своего собственного отца, так? – задала мне вопрос Типтон.

– Не думаю, что мне доводилось участвовать в делах, имевших отношение к этой конкретной проблеме, – ответила я.

– Вы не провели ни одного исследования, – продолжала она, – в котором проверяли бы способность человека извлекать и описывать воспоминания об увиденном двадцать лет спустя. Так?

– Насколько я помню, нет, и в научной литературе упоминается мало исследований, где фигурировал бы столь долгий срок, – сказала я.

– И на самом деле ни в одном из исследований, которое вы провели, не участвовал испытуемый с вытесненными воспоминаниями о событии, свидетелем которого он стал когда-то. Так?

Я признала, что в ходе своих экспериментов изучала искаженные воспоминания, которые не были вытеснены. Мне очень хотелось спросить: как же можно изучать воспоминание, если его не существует, или, по крайней мере, оно не доступно сознанию? Но я сдержалась.

Типтон продолжала твердить, что вытесненные воспоминания не подчиняются общим правилам.

– Основываясь на том факте, что ни в одном из данных исследований не рассматривалось, скажем, влияние информации, полученной после события, на воспоминание, которое не находится в сознании, то есть было из него вытеснено, вы ведь согласитесь, что полученные вами результаты не всегда применимы к вытесненным воспоминаниям?

Я объяснила, что могу лишь делать предположения, но моя гипотеза заключается в том, что полученная постфактум информация может искажать вытесненное воспоминание так же, как и обычное.

Типтон переключила внимание на типы искажения, которые проявлялись во время моих экспериментов. Испытуемых в них, как правило, спрашивали о деталях определенного события; вопрос о том, произошло ли это событие на самом деле, не поднимался. Детали могли быть, к примеру, следующими: «В какой руке он держал пистолет?», «Были ли у грабителя усы?», «Были ли на руках у грабителя перчатки?».

– Но вы никогда не сталкивались с ситуацией, когда испытуемый думал, будто человек, которого ему показали, находился на бейсбольном матче, а не совершал ограбление в магазине, так? – спросила Типтон.

– Насколько мне известно, во время моих экспериментов такого не случалось, – ответила я.

– Итак, в сущности, вы исследовали способность человека воспринимать отдельные детали события, а не саму его суть – то есть событие в широком смысле. Так?

– Это можно назвать первичной целью моих экспериментов – изучение воспоминаний о конкретных деталях события, – ответила я.

И еще раз Типтон подчеркнула, что особое воспоминание Эйлин Франклин совсем не обязательно должно было подчиняться правилам, применимым к обычным воспоминаниям. Поскольку оно было вытесненным, очевидно, что оно могло вести себя как ему вздумается. Ученые не могли его изучить или понять, поскольку вытеснение – это нечто крайне сложное и загадочное, часть бессознательного, один из неизведанных процессов человеческого разума.

Я начинала чувствовать раздражение. В науке все зиждется на обосновании и доказательстве. Мы называем это научным подходом. Ученые не могут просто заявить, что Земля круглая или что мы удерживаемся на ее поверхности под действием гравитации, не представив никаких доказательств в поддержку своих теорий (по крайней мере, если они хотят называться учеными). Научная теория должна быть опровергаемой, то есть, по крайней мере теоретически, могут появиться другие ученые и провести эксперимент, призванный доказать, что Земля не круглая или что вовсе не гравитационное поле планеты удерживает нас на поверхности.

Но как ученый может доказать или опровергнуть бессознательный ментальный процесс, включающий в себя ряд внутренних событий, которые происходят внезапно, без предупреждения и без каких-либо внешних признаков, указывающих на то, что сейчас что-то произойдет, или происходит, или уже произошло? И как ученому доказать или опровергнуть, что неожиданно восстановленное воспоминание представляет собой правду и ничего кроме правды, а не занимательную смесь реальности и фантазий или даже чистейший вымысел?

Пока я находилась за свидетельской кафедрой и отвечала на вопросы прокурора, я начала ощущать на себе силу этого так называемого вытеснения. Я чувствовала, будто нахожусь в церкви и спорю со священником о существовании Бога.

– Вы не провели ни одного исследования, которое подтверждает или опровергает существование Бога, так?

– Нет, я не проводила подобных исследований.

– Полученные вами результаты, которые касаются реального и достоверного, не могут быть применены к неизвестному и недостоверному. Вы согласны?

– Я вынуждена согласиться.

– Ваше исследование концентрируется на определенных деталях, а не на всей картине, не на главной идее. Так?

– Да, это так.

Я начинала понимать, что вытеснение – это философское понятие, требующее прыжка веры. Тех, кто готов на этот прыжок, никакие «научные» доводы не убедят в обратном. Наука, где принято все количественно измерять и обосновывать, остается беспомощной перед мифической силой вытеснения. Зал наполняли люди, которые уже поверили Эйлин, мнения присяжных заседателей и наблюдателей казались предопределенными, а мои тщательные научные исследования вызывали лишь раздражение и выглядели необходимым, но неуместным отступлением на пути к предрешенному финалу: признать воспоминания Эйлин Франклин достоверными, а Джорджа Франклина – виновным в убийстве.

Девять дней спустя, 29 ноября 1990 года, началось совещание присяжных заседателей. Они вынесли вердикт на следующий день: Джордж Франклин признан виновным в предумышленном убийстве.

Я почти не сомневаюсь, что Эйлин Франклин каждой клеточкой своего тела верит, будто ее отец убил Сьюзан Нейсон. Сцены убийства выглядели настолько яркими и детальными, что просто не могли быть ложными. Со временем эти странные мерцающие воспоминания-вспышки сложились в ясную, почти осязаемую картинку. По мере того как в памяти всплывали кусочки и обрывки воспоминаний, они наслаивались на первичное ядро произошедшего, и постепенно сформировалась сложная, взаимосвязанная система образов, эмоций, переживаний и убеждений.