Политика постправды и популизм

Среди сочувствующих левым идеям активистов в США осмысление интернета как альтернативного государству свободного пространства сетевой самоорганизации получило новый импульс еще после публикации в 1996 г. «Декларации независимости киберпространства» за авторством Джона Перри Барлоу — основателя и заместителя председателя Фонда электронных рубежей (Electronic Frontier Foundation) — организации, посвященной исследованию социальных и правовых проблем, связанных с киберпространством и защитой свободы в интернете 48 48 Барлоу Дж. П. Декларация независимости киберпространства [Электронный ресурс]. URL: http://www.zhurnal.ru/staff/gomy/tr anslat/deklare.html (дата обращения: 12.12.2017). . Этот текст оказался скопирован в тысячах блогах в десятках стран мира. Сознательно используя резкую критику в адрес власти, Барлоу хотел показать, как легко любая информация может быть распространена в сети. И если в любом СМИ власть может пресечь распространение нежелательной информации, то в сети это сделать практически невозможно. Основная мысль декларации состоит в провозглашении независимости интернета от государственных структур. Как отмечает Барлоу, виртуальное пространство выступает альтернативой обществу как таковому, ибо уже не является тем, что мы привыкли считать социальной реальностью. Кстати говоря, европейские левые теоретики пришли к похожим по смыслу выводам, в соответствии с которыми аутентичная политика возможна только вне государства и традиционных политических форм. Так, автор термина «постдемократия» К. Крауч, описывая социально-экономические и политические процессы последних десятилетий, пришел к выводу, что упадок классов, сделавших возможным массовую политику и распространение неолиберальной модели капитализма, привел к формированию замкнутого политического класса, больше заинтересованного в создании связей с бизнес-группами, чем в проведении программ, отвечающих интересам граждан 49 49 Крауч К. Постдемократия. М.: ВШЭ, 2010. 192 с. .

Рост социальной активности в сетях на практике привел к тому, что политические режимы усилили контроль над этой сферой через мониторинг, ограничение и приспособление к своим нуждам всех инструментов, предоставляемых интернетом. В связи с тем, что основная задача любого правительства состоит в том, чтобы минимизировать политическую кооперацию антиправительственной информации разной степени конвенци-ональности, правительственные институты видят свою задачу в том, чтобы ограничить доступ к определенной информации, а не полностью закрыть все возможности такой коммуникации.

В западной политической науке и публицистике к настоящему времени присутствует множество работ, посвященных влиянию коммуникационных технологий на общество. Одной из основополагающих работ, рассматривающих сдвиг от «старых» коммуникационных технологий (телевидения, радио, газет) к информационно-коммуникативным технологиям, является книга Г. Рейнгольда «Виртуальная община» 50 50 Rheingold H. The Virtual Community: Homesteading on the Electronic Frontier / 1993 [Электронный ресурс]. URL: http://www.rheingold.com/vc/book/intro.html (дата обращения: 12.12.2017). . Еще в 1993 г. Рейнгольд обозначил фундаментальные изменения в коммуникационном процессе, состоящие в том, что новая ситуация позволит менять саму структуру общения, что и приведет в конечном итоге к появлению и развитию иных типов журналистики не просто как социокультурного явления, но как важной части общественно-политического процесса.

Если говорить непосредственно о технологиях манипулятивного дискурса, то можно зафиксировать следующие тенденции, находящие свое отражение как в традиционных СМИ (в первую очередь в телевизионном продукте), так и ко всему конгломерату СМК, относящихся к Веб 2.0:

• апологизация интенций и действий политической элиты и лояльно настроенной части истеблишмента (политического, культурного, спортивного и т. д.) при одновременной диффамации таковых у недостаточно лояльно или оппозиционно настроенной части общества («Что позволено Юпитеру...»);

• осознанная, иногда даже незакамуфлированная (демонстративная) политика двойных стандартов по отношению к одним и тем же публично проявляемым форматам потребления у представителей различных политических сил;

• осознанное разжигание социальной и классовой ненависти по отношению к политическим оппонентам или «санкционированным» мишеням на основе демонстрации определенных особенностей их жизнедеятельности, в том числе с использованием политических и социальных стереотипов;

• высмеивание экологических и социальных инициатив в рамках ежедневного и бытового дискурса, идущих вразрез с официальной позицией, показываемых или как глупость («с жиру бесятся»), или как заговор против России («Гринпис»);

• антизападническая направленность не только политического контента, но и культурного, исторического, спортивного и т. д.;

• наличие большого количества коммерческой и политической рекламы (так называемые джинсы) и соответствующее информационное сопровождение (проблема «ботов»);

• конъюнктурность, выражаемая в реальном отсутствии оперативной памяти, когда мнение от одного и того же транслятора может меняться до противоположного на протяжении буквально одного месяца;

• апелляция к «простому человеку» при бытовом дискурсе.

Основные приемы манипулятивного дискурса, направленные на формирование определенного отношения к событиям социальной реальности основного адресата такого дискурса — электорально значимого большинства (ЭЗБ), представлены в современном общественно-политическом пространстве в полной мере. В рамках дихотомии «свой/чужой» в первом случае активно используются стратегии апологизации персоны, оправдания политических действий, умалчивания, во втором — стратегии дискредитации и диффамации, утаивания и предоставления неполной информации. В обоих случаях активно используются манипулятивные стратегии, обращенные в первую очередь к эмоциональной сфере человека: это и гиперболизация негативного образа, и активное формирование образа врага и нарастающей угрозы. Для реализации данных стратегий используется широкий спектр языковых и неязыковых средств: определенная оценочная лексика, дейктические знаки при номинации сторон, использование активного и пассивного залога, вводных конструкций, метафор и т. д. 51 51 Подробнее см.: Негров Е. О. Социальная справедливость в лоялистском дискурсе современной России // Социальная справедливость в современном мире: сборник статей / отв. ред. Л. И. Никовская. М.: Ключ-С, 2017. С. 305-312.

Также следует помнить, что трансляторы манипулятивного дискурса зачастую играют весьма специфическую роль — они априорно не направлены на электорально значимое большинство, а распространяются преимущественно внутри самой политической элиты и преследуют несколько целей: