Дж Гренвилл - История XX века. Люди. События. Факты

торговые возможности американских компании и, кроме того, верил, что поощрение отношений с Китаем принесет гораздо больше пользы, чем его изоляция. В 1994 году ему удалось отделить вопрос о торговых санкци-ях от вопроса о соблюдении прав человека. Когда три года спустя, в сентябре 1997 года, Цзян Цземин нанес официальный визит в США — впервые после резни на площади Тяньаньмынь — дело сдвинулось с мертвой точки. Цзян Цземин избегал затрагивать проблему прав человека и даже ради улучшения отношений с США не стал освобождать диссидентов. Зато он взял на себя обязательства более тщательно следить за экспортом ядерных материалов и крылатых ракет — подобные уверения немного стоили, однако Клинтон достиг своей цели, получив заказ на 59 «Боингов» и объяснив общественности выгодную продажу Китаю американских ядерных реакторов.

Демократическая Индия — это второй по численности населения азиатский гигант. В середине 90-х годов количество индийцев достигло 860 млн человек, что вдвое больше, чем их было на момент провозглашения независимости в 1947 году. Однако в 1997 году Китай опережал Индию по производству продукции на душу населения, не говоря уже о том, что сумел добиться гораздо более высокого уровня грамотности своего насе-ления. Кроме того, самая большая проблема обеих стран — отрицательное влияние роста населения на развитие экономики — стояла в Индии более остро. С другой стороны, индийцы не имели вождей, подобных Мао, а потому и не пострадали от их «ошибок», стоивших Китаю около 20 млн, а то и больше жизней. В Индии никогда не существовали исправительно-трудовые лагеря, зато уважались свобода и законность. Этнические, общественные и религиозные разногласия, раздиравшие индийское общество, делали крайне трудной задачу проведения единой национальной политики, тем более что это осложнялось политической не-стабильностью и коррупцией ведущих политиков. С момента обретения независимости и вплоть до выборов в мае 1996 года правящей партией (за исключением четырех лет) был Индийский Национальный Конгресс. Пришедшее к власти правительство представляло собой нестабильную коалицию свыше 12 левых и региональных партий, у которых имелась лишь одна общая цель — не допустить к власти самую большую политическую партию — Хинду Бхаратайя Джаната. После избрания президентом страны члена касты неприкасаемых — К.Р. Нарайяна, в беспокойной политической жизни Ин дии наметился поворот к лучшему.

Индия все еще страдает от последствий социалистической плановой политики, проводимой Джавахарла-лом Неру, который взял за образец советские пятилетки и намеревался превратить страну в величайшую ин-дустриальную державу. Однако планирование потребовало создания гигантского, разъедаемого коррупцией бюрократического аппарата, который душил предприятия высокими тарифами, что мешало действию рыночных механизмов. В 60-70-х годах дочь Неру Индира Г анди целое десятилетие проводила политику государственного планирования, делая это даже более жестко, чем ее отец. Население продолжало расти, причем треть жила за чертой бедности. Либерализация торговли началась в 80-х годах, однако вплоть до 90-х не имела большого успеха. Индия по-прежнему остается страной с неэффективной государственной про-мышленностью, а планы приватизации так и остаются на бумаге, хотя столетие уже близится к концу.

Самой серьезной международной проблемой Индии продолжает оставаться Кашмир. Эта провинция, населенная преимущественно мусульманами, была включена в ее состав в 1957 году, после чего ее оккупировала многочисленная индийская армия. Однако подпольная борьба продолжается до сих пор. Возможно, наилучшим решением могло бы стать предоставление Кашмиру самой широкой автономии.

Что касается соседнего Пакистана, то в 90-х годах ни в политической, ни в экономической

жизни страны не произошло заметных улучшений. Примерно 500 семей продолжают владеть большей частью земли. Крайняя степень неравенства также бросается в глаза. С момента окончания «холодной войны» Соединенные Штаты перестали рассматривать Пакистан в качестве важного союзника и теперь больше всего озабочены тем, чтобы предотвратить создание пакистанского ядерного оружия. После вывода советских войск из Афганистана, США более не интересуются хаотичной борьбой кланов в этой негостеприимной стране.

Самые жестокие вооруженные столкновения произошли в Пакистане между вторым поколением мусульманских беженцев из Индии — так называемыми мохаджирами, подвергавшимися дискриминации, и прави-тельственными войсками. В середине 90-х годов мохаджиры образовали собственную политическую партию, пытаясь остановить кровавые столкновения, которые уже привели к смерти свыше 2000 человек — в основном, во время вооруженных стычек в Карачи. Тем временем, коррупция и всеобщая продажность политиков стала причиной правительственного кризиса. В ноябре 1996 года президент отправил в отставку премьер-министра Беназир Бхутто. Причиной послужил финансовый скандал, вызванный обнаружением в швейцарском банке ее собственных счетов и счетов ее мужа. Преемник Бхутто — Наваз Шариф пообещал очистить 883

правительство и оживить экономику. Хорошо уже то, что страной правит, пусть даже не совсем удачно, избранное правительство, а военные больше не пытаются совершить переворот и захватить власть в свои руки. В Пакистане, как и во всей южной Азии — Индии, Бангладеш, Шри Ланке, насилие никогда не исчезало, продолжая оставаться одним из основных препятствий для развития всего этого региона.

Западная Европа и Северная Америка по-прежнему образуют ядро западного мира. Не испытывая давно предсказываемого упадка, Запад на протяжении последней декады столетия продолжал расширять сферы сво-его влияния. В 90-х годах группа стран Западной Европы, возглавляемых Германией, поставила себе целью создание тесного политического союза. Средствами достижения этого должны были стать общий рынок и общая валюта. Маастрихтский договор наметил главные критерии такого союза: дефицит бюджета не должен превышать 3 % от валового внутреннего продукта, государственный долг не должен превышать 6 %, а процентная ставка не должна превышать более чем на 2 % процентную ставку трех экономически самых благополучных стран. Кроме того, за два последних года до вступления в союз колебание курса национальной валюты не должно превышать более чем на 2,25 % уровень, разрешенный механизмом обмена валют. Впрочем, все эти технические детали не должны были затемнять главную задачу — создание центрального банка, который бы установил для всех членов союза одну и ту же процентную ставку и начал бы оказывать глубокое влияние на развитие их экономик. Члены валютного союза должны были развиваться согласованно, вне зависимости от того, конвергируют их экономики в действительности или нет. Франция и Г ермания намеревались двигаться к валютному союзу, да и другие члены Европейского Сообщества договорились о присоединении к нему с 1 января 1999 года. Хотя Британия отвечала всем критериям будущего валютного союза, лейбористское правительство уже объявило о том, что страна не войдет в число его основателей, хотя и разделяет все его принципы. Валютный союз в качестве шага к политическому единству и созданию федеративной Европы, активно поддерживался бывшим канцлером ФРГ Г ельмутом Колем. Германская формула процветания и стабильности для двух поколений немцев основывалась на политическом консенсусе между тремя партнерами — государством, работодателями и работополучателями. Целенаправленное изменение структуры нацистского государства с его знаменитым лозунгом «одна страна, один народ, один лидер» в послевоенной Г ермании приняло вид федерального устройства страны и введению системы сдержек и противовесов. Особенно трудно было изменить фундаментальные политические принципы вроде жесткого рабочего законодательства и «государства всеобщего благоденствия», которое накладывало тяжелую ношу на работодателей и налогоплательщиков. Рабочая сила оказалась слишком дорогой, поэтому работодатели легально или нелегально стали нанимать иностранных ра-бочих, а также вкладывать большие средства в модернизацию производства и сокращение рабочих мест и производство за пределами Германии. В итоге, безработица достигла самого высокого уровня за все послевоенное время, хотя в 1997 году появились первые признаки экономического выздоровления. Искусственно заниженный валютный курс способствовал германскому экспорту и увеличению производства, однако даже это не при-вело к существенному сокращению безработицы.