Николай Межевич - Государства Прибалтики 2.0. Четверть века «вторых республик»

Предположение, часто звучащее в российской прессе и связанное с тем, что это вопрос неоправданных амбиций и унаследованных эмоций, является опасным заблуждением. Столь же неправильна трактовка эмоционально окрашенного термина «оккупация» как способа предъявить претензии России и заработать деньги. Истина заключается в том, что в общественном сознании своей страны и за ее пределами «оккупационный» занавес, как очаг в каморке папы Карло, позволяет «закрыть» все накопившиеся юридические казусы происхождения национальной государственности и «законно» разделить население своих стран по классическим методикам Дж. Оруэлла.

Отметим, что, подчеркивая факт дискриминации части населения в Эстонии и Латвии, никто не отрицает существование Прибалтийских государств,и прежде всего Эстонии и Латвии, их независимость, признанную СССР, Россией, международным сообществом. Однако правовую природу Эстонии и Латвии факт признания – непризнания «оккупации» качественно меняет [32].

Мы исходим из того, что сложные моменты политической истории Эстонии, Латвии, специфика международных отношений в 1939–1940 гг. должны быть всецело учтены в диалоге с соседними государствами и представлены на международной арене. При этом мы понимаем, что «…можно понять исторические обиды, понять разное отношение к различным драматическим событиям. Но нельзя в наше время оправдать репродуцирование искаженного, негативного образа соседней страны и народа, формирование у молодежи чувства неприязни и нелюбви к ним, равно как и сознательное отступление от истины в преподнесении и оценке исторических событий и процессов» [33].

В своем желании добиться признания факта «оккупации» внешняя политика Балтийских стран является весьма последовательной. К примеру, в Эстонии и Латвии практически все документы, принятые в период 1989–1991 годов, обязательно содержат упоминание об «оккупации» [34]. Фактически признание факта «оккупации» стало базовым элементом правовой конструкции Эстонского государства, наряду с еще одной категорией – континуитетом государства 1918 и 1991 года. Возникает вопрос, с чем это связано.

Проблема, которой посвящена эта работа, является чрезвычайно сложной, многосторонней и затрагивает практически все аспекты отношений России и государств Прибалтики. При этом анализ юридических вопросов для нас не имеет самостоятельного значения, т. к. данная работа не носит юридического характера. Анализ ряда правовых категорий применительно к общей ситуации, возникшей после распада СССР, в данной работе является предпосылкой детального изучения последствий признания тех или иных формул правопреемства. Прежде всего, это относится к категориям «континуитет», «оккупация», «агрессия», «аннексия».

В международном праве континуитет – это осуществление государством-продолжателем (правопреемником) предусмотренных в договорах прав и обязательств государства-предшественника. Автор статьи «Признание государств: современная европейская практика» пишет, что можно говорить о трех различных ситуациях признания новых государств в Европе: это Прибалтика, Советский Союз и Югославия [35]. Следует согласиться, действительно существует определенная специфика международно-правового процесса признания независимости стран Прибалтики в конце ХХ века.

Правопреемство в международном праве – переход прав и обязанностей от одного его субъекта к другому. Вопрос о правопреемстве государств возникает в случаях слияния двух или более государств (включая вхождение одного или нескольких государств в состав более крупного); разделения государства на два или более или выделения малого государства из состава большого. Этот вопрос, как правило, не считается самым значимым и дискуссионным в международном праве. Однако для нас он имеет не абстрактно-теоретический характер, он непосредственно затрагивает всю государственно-политическую концепцию Эстонии и Латвии.

В этом контексте возникают три принципиальных вопроса. Рассмотрим первый вопрос. Существует ли континуитет Эстонской (Латвийской) республики 1920 года и Эстонской (Латвийской) республики 1991 года?

Позиция специалистов по международному праву не может быть названа единой. В ряде случаев, но далеко не всегда она основывалась на том юридическом постулате, что аннексия не уничтожает международно-правовую личность государства, но временно ее прекращает, и после возврата к суверенитету и независимости государство восстанавливает международную правосубъектность [36].

С другой стороны, по мнению некоторых европейских юристов, незаконность советской аннексии и даже непризнание факта присоединения к СССР еще не означает признания континуитета Эстонии и Латвии.Вспомним: тезис Дж. Крофорда об идентичности без континуитета, который Р. Мюллерсон использует применительно к Прибалтийским государствам, уже применялся для объяснения аналогичной ситуации с незаконной оккупацией в период второй мировой войны в таких странах, как Эфиопия, Чехословакия, Албания, Австрия [37]. Наиболее точной характеристикой данной правовой ситуации является выражение Дж. Крофорда «identify without continuity» («идентичность без континуитета») [38].

Наша аргументация исходит из того, что признание временного прекращения существования государств Прибалтики рядом стран Запада не означает признание континуитета существования государств Прибалтики. Современные государства Прибалтики являются продолжателями как т. н. «первых республик», так и республик советского периода.Более того, следует признать различие между страной и политической организацией ее власти и территории. Правопреемство идентичности Эстонии или Латвии «образца 1920 года» Эстонии и Латвии «образца 1990-1991 годов» очевидно. «…Латвия, Литва и Эстония не должны рассматриваться как продолжатели (continuity) довоенных. Они юридически входили в состав Советского Союза после 1940 года. Это не те же самые субъекты международного права, а новые, возникшие на месте прежних и являющиеся по отношению к ним и частично по отношению к СССР правопреемниками, но никак не продолжателями. Можно говорить о восстановлении латвийской, литовской и эстонской государственности, а не об “освобождении” Латвии, Литвы и Эстонии от оккупации и их восстановлении» [39]. Таким образом, в 1991 году СССР и Россия признали независимость не республик 1920 года, не шведской Эстляндии, Лифляндии, Курляндии, а Советской Эстонии, Советской Латвии, Советской Литвы.

Интереснейшая аргументация профессора Черниченко С.В. неоднократно была положена в основу официальной позиции МИД РФ в 90-х годах прошлого века: если государство было присоединено к другому, т. е. аннексировано (либо после оккупации, либо без нее, под угрозой применения силы), то оно с момента присоединения утрачивает свою личность и фактически, и юридически. Исчезают его суверенитет и международная правосубъектность. Если спустя много лет на аннексированной территории тот же народ воссоздал свое государство, то о континуитете (непрерывности) говорить нельзя, так как юридически существование государства данного народа было прервано. Однако вполне допустимо говорить об идентичности (тождестве) вновь возникшего государства прежнему. Правильно было бы в таких случаях говорить о воссоздании не государства, а государственности данного народа, поскольку вновь возникшее государство будет все же иным, чем прежде, пусть даже и идентичным ему с точки зрения основных элементов, из которых оно строится.