Агата Кристи - Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

— Еще порцию джина с оранжадом [71] Оранжад — прохладительный напиток с апельсиновым соком. и виски, — распорядился Маркус.

— Я, пожалуй, больше не буду…

— Да, да, будете, все очень-очень слабое.

— Так насчет доктора Ратбоуна?.. — попробовала настоять Виктория.

— Эта миссис Гамильтон Клиппс — странная фамилия, правда? — с которой вы приехали, она американка, да? Я люблю американцев тоже, но главная моя любовь — англичане. Американцы, они постоянно о чем-то беспокоятся. Но они бывают большие молодцы. Мистер Саммерс — знаете его? — как прилетел в Багдад, так столько выпил, что йотом трое суток спал без просыпу. Это, я считаю, чересчур. Нехорошо.

— Помогите мне, прошу вас, — воззвала Виктория.

Маркус посмотрел на нее с недоумением.

— Конечно, я вам помогу, о чем разговор. Я всегда помогаю моим друзьям. Вы только скажите — и все немедленно будет сделано. Бифштекс фирменный — индейка, приготовленная с рисом, изюмом и пряностями, изумительно вкусно — или молоденькие цыплята…

— Не надо мне молоденьких цыплят — пока, — благоразумно добавила Виктория. — Мне нужно разыскать этого доктора Ратбоуна. Фамилия Ратбоун. Приехал в Багдад недавно. И с ним… секретарь.

— Не знаю, — сказал Маркус. — В отеле «Тио» такого нет.

Он явно подразумевал при этом, что человек, не останавливающийся в «Тио», все равно что вообще не существует.

— Но есть ведь и другие гостиницы, — не отступалась Виктория. — А может быть, у него тут дом.

— О да, есть другие гостиницы. «Вавилонский дворец», «Сеннахериб», отель «Зобейда». Это хорошие гостиницы, не спорю, но не такие, как «Тио».

— Верю, — успокоила его Виктория. — Но вам не известно, может быть, доктор Ратбоун остановился в одной из них? Он заведует тут каким-то обществом, что-то связанное с культурой… и книгами.

При упоминании о культуре Маркус сделал серьезное лицо.

— Вот то, что нам надо, — важно проговорил он. — Побольше культуры. Искусство, музыка — это очень хорошо, это прекрасно. Я сам люблю скрипичные сонаты, которые покороче.

Виктория, хотя и была с ним полностью согласна, особенно в последнем пункте, вынуждена была признать, что ей ничего не удается от него добиться. Конечно, поговорить с Маркусом — одно удовольствие, он такой трогательный в своем чисто-детском упоении жизнью, но вся ситуация напоминает попытки Алисы в Стране Чудес [72] «Алиса в Стране Чудес» — повесть-сказка английского писателя, математика Льюиса Кэррола (1832–1898), в которой даны юмористические картины нравов английского общества конца XIX века. найти тропинку, ведущую на вершину холма. Какую тему ни изберешь, все равно возвращаешься в исходную точку: к Маркусу!

От третьего стакана она отказалась и печально встала. Голова слегка кружилась. Коктейли были далеко не слабые. Она вышла из бара на террасу и, облокотись о перила, стала смотреть на реку. Вдруг кто-то у нее за спиной произнес:

— Извините меня, но вам лучше сходить надеть пальто. Вам, должно быть, после Англии кажется, что здесь сейчас настоящее лето, но с заходом солнца становится очень холодно.

Виктория узнала пожилую англичанку, с которой разговаривала на балконе миссис Клиппс. У нее был характерный хриплый голос, огрубевший от гиканья на псовой охоте. В меховой шубе, с пледом на коленях, она сидела в кресле и пила виски с содовой.

— Благодарю вас, — сказала ей Виктория и хотела немедленно ретироваться, но не успела.

— Позвольте мне назвать себя, — сказала дама. — Я миссис Кардью Тренч. (Подразумевалось: из достопочтенного [73] Почтенный — титулование представителей наследственных английских дворян — пэров, которое ставится перед именем. семейства Кардью Тренчей.) А вы, если не ошибаюсь, приехали с миссис — как бишь ее? Гамильтон Клиппс?

— Да, — ответила Виктория.

— Она мне сказала, что вы — племянница епископа Ллангоуского.

Тут Виктория мобилизовала все свои таланты.

— В самом деле? — переспросила она чуть-чуть, в самую меру, иронично.

— Она, должно быть, что-то перепутала?

Виктория снисходительно улыбнулась:

— Американцам бывает трудно разобраться в наших именах. Действительно, звучит немного похоже. Мой дядя, — объяснила Виктория, импровизируя на ходу, — епископ в Лангоа.

— Лангоа?

— Да. Это в Тихоокеанском архипелаге. Колониальный епископ, само собой.

— Ах, колониальный, — сказала миссис Кардью Тренч, беря по меньшей мере тремя полутонами ниже. Как и следовало ожидать, о колониальных епископах она слышала впервые в жизни. — Тогда понятно. Этим все объясняется.

И объясняется очень даже удачно, поздравила себя Виктория, ведь она ляпнула просто наобум.

— А вы что здесь делаете? — спросила миссис Кардью Тренч с той светской любезностью, которая часто маскирует обыкновенное природное любопытство.

Сказать: «Ищу молодого человека, с которым один раз поговорила на скамейке в лондонском сквере», — было бы едва ли уместно. Поэтому, вспомнив заметку из газеты и сведения, которые она сообщила о себе миссис Клиппс, Виктория ответила:

— Я еду к своему дяде профессору Понсфуту Джонсу.

— О, так вот вы кто! — Миссис Кардью Тренч была явно счастлива, что теперь с Викторией все ясно. — Обаятельный человек, правда немного рассеянный, но чего вы хотите от ученого. Слышала в прошлом году в Лондоне его лекцию — он прекрасно говорит, — но не поняла, конечно, ни единого слова. Да, он проезжал через Багдад, недели две, я думаю, прошло с тех пор. Кажется, он упоминал каких-то девушек, которые должны попозже приехать к нему на раскопки.

Отвоевав утраченные было позиции, Виктория поспешила ввернуть вопрос:

— А вы не знаете, доктор Ратбоун уже здесь?

— Только на днях прилетел, — ответила ей миссис Кардью Тренч. — По-моему, его пригласили на будущий четверг прочитать лекцию в институте. Что-то такое о «Мировых связях и всемирном братстве», если не ошибаюсь. Вздор все это, по моему убеждению. Чем больше стараются людей объединить, тем они становятся подозрительнее. Всякая эта поэзия, музыка, переводы Шекспира и Вордсворта [74] Вордсворт Уильям (1770 1850) английский поэт-романтик, представитель так называемой «Озерной школы», приблизил поэтический язык к разговорной речи. на арабский, китайский и хинди. «И желтый первоцвет на берегу ручья…» [75] Строчка из поэмы Уильяма Вордсворта «Питер Белл». Что до этого людям, которые первоцвета в глаза не видели?

— А где он остановился, вы не знаете?

— По-моему, в «Вавилонском дворце». Но рабочее помещение в городе, поближе к музею. «Масличная ветвь», дурацкое название. Одни девицы в джинсах, в очках и с немытой шеей.

— Я немного знакома с его секретарем, — небрежно заметила Виктория.