Агата Кристи - Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

— Странный?

— Да. Я его не узнал. Он был одет как араб — бурнус, полосатый балахон и драная армейская гимнастерка. В руке держал обычные янтарные четки и перебирал, пощелкивая, как правоверный мусульманин, — только на самом-то деле это была морзянка, армейский код, и он передавал сообщение — мне!

— И что в нем было?

— Мое имя, вернее, прозвище — и его прозвище — а потом сигнал: «Осторожно, опасность».

— И действительно что-то случилось?

— Да. Когда он встал и пошел к выходу, один посетитель, такой неприметный человечек, с виду вроде коммивояжера, выхватил револьвер. Я его ткнул под руку, и Кармайкл сумел уйти.

— Кармайкл?!

Он резко обернулся.

— Да, это его настоящая фамилия. А вы… вы что, его знаете?

Виктория подумала: интересно, как это прозвучит, если я скажу, что он умер в моей постели?

— Да, — тихо сказала она. — Знала.

— Знали? Значит, он?..

Виктория кивнула.

— Он умер.

— Когда?

— Он умер в Багдаде. В отеле «Тио». — Она поспешила добавить: — Это тайна. Никто не знает.

Он задумчиво кивнул.

— Понятно. Такая была у него работа. Но вы… — Он заглянул ей в лицо. — Вам-то как это стало известно?

— Я оказалась замешана, случайно.

Он задержал на ней внимательный взгляд.

Виктория вдруг спросила:

— А ваше прозвище в школе было — не Люцифер?

— Люцифер? Нет, меня звали Сова, я всегда ходил в больших блестящих очках.

— Вы никого не знаете в Басре с таким прозвищем: Люцифер!

Ричард покачал головой.

— Люцифер, сын зари [126] «Как упал ты с неба… сын зари!» — строка из библейской Книги Пророка Исайи, XIV, обращенная к царю Вавилонскому. . Падший ангел. Или вот еще в старину так назывались фосфорные спички. Их достоинство, если не ошибаюсь, заключалось в том, что они не гасли на ветру.

Он говорил это, а сам внимательно наблюдал за Викторией. Но ей было не до него.

— Пожалуйста, — наморщив лоб, попросила она, — расскажите мне точно, что произошло тогда в Басре.

— Но я же все рассказал.

— Нет. Вот, например, где именно это было?

— Это было в консульской приемной. Я сидел и дожидался приема у консула Клейтона.

— Да, но кто там еще был? Этот тип, похожий на коммивояжера. Еще кто?

— Еще было, помнится, двое. Один худощавый, смуглый француз — или сириец. А другой — старик, по-моему, перс.

— Коммивояжер достал револьвер, вы не дали ему выстрелить, и Кармайкл ушел — как?

— Сначала он повернул к двери консульского кабинета, это в противоположном конце коридора, выходящего в сад…

— Знаю, — прервала его Виктория. — Я там два дня жила. Вы как раз тогда только уехали, и я приехала.

— Вот как? — Он опять внимательно посмотрел на нее, но она даже не заметила. У нее перед глазами был длинный коридор в консульстве, в конце коридора — открытая дверь и за дверью — зелень и солнце.

— Ну, и вот. Кармайкл сначала направился туда. А потом вдруг резко повернулся, бросился в обратную сторону и выскочил на улицу. Больше я его не видел.

— А что коммивояжер?

Ричард пожал плечами.

— Помнится, нес потом что-то несусветное, якобы накануне ночью был избит и ограблен одним арабом, а потом в консульстве ему померещилось, будто это — тот самый грабитель. Подробностей не знаю, я улетел в Кувейт.

— А кто при вас жил в консульстве?

— Один служащий нефтяной компании, по фамилии Кросби. И больше никого. Ах нет, был еще кто-то из Багдада, но я его не видел. И фамилии не помню.

Кросби, вспомнила Виктория. Капитан Кросби. Такой низенький, приземистый человечек. Говорит отрывисто. Заурядный, звезд с неба не хватает, просто добрый старый служака. В ту ночь в Багдаде, когда Кармайкл явился в отель «Тио», Кросби тоже там был. Можно ли предположить, что это его силуэт на фоне залитого солнцем сада заставил Кармайкла вдруг повернуть назад и выбежать на улицу, так и не побывав у консула?

Виктория вся ушла в свои мысли и даже вздрогнула виновато, когда, подняв глаза, встретила пристальный, внимательный взгляд Ричарда.

— Зачем вам нужно все это знать? — спросил он.

— Мне интересно.

— Больше вопросов нет?

Виктория спросила:

— Вы не знаете никого по имени Лефарж?

— Н-нет как будто бы. Это мужчина или женщина?

— Не знаю.

Она снова задумалась о Кросби. Кросби — Люцифер? Можно ли тут поставить знак равенства?

Вечером, когда Виктория простилась и ушла спать, Ричард сказал профессору Понсфуту Джону:

— Нельзя ли мне взглянуть на письмо Эмерсона? Я хочу знать точно, что именно он пишет об этой девушке.

— Ну, конечно, мой друг, конечно. Оно тут где-то валяется. Помню, я делал записи на обороте. Он очень хорошо отзывается о Веронике, если я не ошибаюсь, пишет, что она с головой ушла в науку. По-моему, она милая девушка, чрезвычайно милая. И какая мужественная — с полным спокойствием отнеслась к пропаже своего багажа. Любая другая на ее месте стала бы требовать, чтобы ее завтра же отвезли на автомобиле в Багдад для пополнения гардероба. А эта — молодчина. Кстати, при каких обстоятельствах, вы говорили, у нее пропал багаж?

— Ее усыпили хлороформом, похитили и заперли в деревенском доме, — бесстрастно перечислил Ричард.

— Да-да, вспоминаю, как же. Вы мне рассказывали. Абсолютно неправдоподобная история. Что-то она мне напоминает… но что?., ах да, случай с Элизабет Кэннинг. Помните, что она наплела после того, как пропадала целых две недели? Совершенно концы с концами у нее не вязались. Что-то насчет цыган, если я не путаю. Притом она такая дурнушка, что заподозрить участие мужчины в ее случае не было ни малейших оснований. А вот наша Виктория-Вероника — никак не запомню ее имя — удивительно миловидное создание. И тут наличие мужчины вполне вероятно.

— Она была бы еще миловиднее, если бы не красила волосы, — сухо сказал Ричард.

— Она красит волосы? Неужели? Смотрите-ка, вы, оказывается, разбираетесь в таких вещах.

— Так можно мне посмотреть письмо Эмерсона, сэр?

— Ну, разумеется, разумеется — я, правда, хоть убейте, не помню, куда его сунул, — но можете поискать, где хотите — я сам заинтересован в его обнаружении из-за тех записей, что я сделал на обороте, — я еще зарисовал там бусину из скрученной проволоки.

На следующий день, только вернулись с обеда, как профессор Понсфут Джонс прямо крякнул от досады — потому что до его слуха донесся отдаленный стрекот едущего автомобиля. А вскоре можно было уже и глазами различить с вершины теля, как он приближается, петляя по пустыне.

— Посетители, — гневно произнес профессор. — Как раз в самый неподходящий момент. Только собрались крыть нитроцеллюлозой ту раскрашенную розетку на северо-восточной стене! И обязательно должны были явиться какие-то идиоты из Багдада, изволь поддерживать с ними светские разговоры и водить их по всем раскопам.