Александр Пругавин - Голодающее крестьянство

От безкормицы лошади обезсилели до того, что буквально едва таскают ноги. Вот факт: одно сельское общество Ставропольскаго уезда, сколотивши последнія крохи, купило дров в удельном лесу. Но тут опять беда: оказалось что не на чем вывезти эти дрова, так как лошади не везут. Во многих дворах и теперь подвешивают уже лошадей... Есть села, в которых число безлошадных домохозяев равняется 40%.

Распродается за безценок скот, распродается на базарах всякое имущество: перины, самовары, „лишняя“ одежда, всякій домашній скарб—словом все, что только можно продать. В избах—голыя стены: все продано или заложено. У некоторых даже лотки для хлеба проданы.

Особенно ужасающая нужда поражает вас в татарских и инородческих селах—здесь уже прямая, ничем не покрытая нищета и притом массовая: в некоторых селах таких разоренных домов 60, 70 и даже 80%. Здесь встречаются не десятки, а сотни людей больных, исхудалых, изнуренных голодом.

Встречаются семьи, не евшія по два и по три дня. Нищіе по селам и деревням ходят целыми толпами, но подающих милостыню с каждым днем становится все меньше и меньше. Народ не только голодает, но и разоряется.

Несмотря на все это, местная администрація упорно продолжает стоять на том, что голода нет, а есть лишь „недород". При открытіи губернскаго земскаго собранія г. Кондоиди сказал речь, в которой развязно утверждал, что печать раздувает голод, что нужда замечается лишь в очень немногих местностях губерніи и т. д. Речь эта произвела тяжелое впечатленіе на всех, кто знаком с положеніем дела в уездах, но „Московскія Ведомости” пришли в восторг от этой речи и наговорили много комплиментов по адресу г-на Кондоиди.

Однако земское собраніе не успело еще закрыться (1-го февраля), как из уездов начали получаться телеграммы о появленіи цынги, тифа и других „неизбежных спутников голода”. И теперь уездныя управы, земскіе начальники, врачи, предводители дворянства, уездныя попечительства Краснаго Креста—все шлют телеграммы о появленіи цынги или тифа то в том, то в другом селе или деревне.

С особенной силой болезни эти проявились в наиболее пострадавших уездах; в Ставропольском, Бугульминском, Бугурусланском, Самарском и Новоузенском. Почти в каждой телеграмме указывается, что причиной появленія и распространенія болезни является „недостаточное питаніе”. В Ставропольском уезде, например, цынга появилась в следующих деревнях: в Филипповке и Моисеевне—100 человек больных, в Сентемирах—70 человек, Аллагулове—30 больных, Лабитове и Абдрееве—62, в Мордовском-Озере и Малеевом-Враге—32 и т. д. И, кроме того, в этих же самых селах, как доносят врачи,— сотни лиц „болеют вследствіе недостаточнаго питанія безсиліем, малокровіем, исхуданіем и проч.“.

Какими широкими шагами идет эпидемія, можно видеть, например, из следующаго факта. К 1-му февраля в Осиново-Гайской волости, Новоузенскаго уезда, было 75 человек больных цынгой. Прошла только одна неделя, и количество больных увеличилось почти втрое, а именно—к 7-му февраля больных было в деревне Верхазовке—70, в дер. Сафаровке—24, в дер. Алтате—75 и в Осиновом-Гае—50 человек.

То же самое происходить и в других указанных мною уездах,—повсюду сотни больных. И это в теченіе каких-нибудь двух недель. Что же будет к весне, когда нужда обострится еще более?

Как видите, положеніе очень серьезное. Необходимы огромныя средства, чтобы спасти народ от голоданія, от болезней, от полнаго разоренія. Зная ваше глубоко-сердечное отношеніе к народу, мы не сомневаемся, что вы сделаете все возможное для того, чтобы оказать ему посильную помощь.

Кроме средств, крайне необходимы люди, которые бы могли пріехать сюда и заняться устройством столовых, общих пекарен, кухонь и т.п. Затем необходимы врачи, фельдшера, сестры милосердія. Особенно в татарских и инородческих селах ощущается полное отсутствіе людей, которые могли бы принять на себя дело организаціи помощи голодающему и болеющему населенію.

Наш кружок открыл столовыя и кухни в 100 селеніях и кормит более 10.000 детей. Если вы действительно имеете в виду прислать нам деньги, то можете направить их на мое имя (адрес известен почтамту) или же на имя казначея нашего кружка А. С. Медведева. А. Пругавин.

Г. Самара, 19-го февраля 1899 г.

Помещая ЭТО ПИСЬМО, Лев Николаевич предпослал ему несколько слов, при чем сообщил краткій отчет в тех денежных пожертвованіях, которыя были получены им для помощи голодающим. Перечислив полученныя им суммы и указав то употребленіе, которое он сделал из них согласно воле жертвователей, граф Толстой писал:

„Из остальных 3.925 руб. посылаю 3.101 руб. самарскому кружку для помощи нуждающимся на имя Ал. Ст. Пругавина. Остающіеся 903 руб., так же как и некоторыя не полученныя еще с почты и не вписанныя пожертвованія, направлю или в Казанскую губернію, из которой ожидаю сведеній от поехавшаго туда знакомаго, или опять же в самарскій кружок.

„Не имея возможности самому ехать на места, я прошу жертвователей обращаться прямо к людям, занятым распределеніем помощи: кн. С. И. Шаховскому или А. С. Пругавину, письмо котораго ко мне прилагаю. Письмо это уничтожает всякую возможность сомненія о существованіи нужды в той местности, которая описывается. Нужда должка быть очень тяжелая.

Лев Толстой.

28 февраля 1899 гола.

Со времени этого призыва приток пожертвованій как в самарскій частный кружок, так и лично ко мне чрезвычайно усилился. Благодаря этому мы получили возможность значительно расширить свою деятельность и прежде всего открыть много новых столовых для голодающих в местностях, наиболее пострадавших от неурожая.

Затем откликнулась масса людей, предлагавших свои личныя услуги по оказанію помощи голодающим, К сожаленію, и тут мы должны были считаться с местной администраціей, которая относилась с крайней подозрительностью ко всякому новому лицу, пріезжавшему сюда, чтобы работать здесь под флагом самарскаго частнаго кружка. Особенно сильныя подозренія у местных администраторов вызывали студенты и слушательницы разных высших курсов.

— И чего эта молодежь лезет в деревню? Что им там нужно?—с неудовольствіем говорил губернатор и на всякій случай приказывал исправникам зорко следить за лицами, работавшими на голоде.

И только после того, как голод обнаружился в резких и кричащих формах, когда цынга начала косить народ тысячами, администрація, видимо испугавшись грозных размеров народнаго бедствія, начала, наконец, относиться более снисходительно к ходатайствам кружка о разрешеніи тому или иному лицу ехать в уезд, чтобы работать на голоде.

Но не одна администрація относилась враждебно к добровольцам, безкорыстно работавшим на голоде. Не менее враждебно относились к ним и представители Краснаго Креста, особенно разные ротмистры и поручики гвардейских полков. Получая огромные оклады и гонорары и располагая разными „подъемными”, „прогонными" и „суточными", эти господа, пріехав в Самару спасать населеніе от голода, ознаменовали свое пребываніе здесь гомерическими кутежами, разгулами и оргіями. Память об этих кутежах и оргіях до сих пор еще сохраняется в Самаре. Но об отношеніи „красно-крестных “к добровольцам, а также о деятельности Краснаго Креста на голоде—я подробно разскажу в другом месте.