Роберт Аллен - От фермы к фабрике

— наличные средства в распоряжении крестьян: объем продаж продукции сельского хозяйства (Хефдинг. 1954, 14).

— объем свободного рыночного сбыта крестьян рассчитывается как совокупный объем продаж за вычетом обязательных государственных закупок (Залески. 1971, 313–338; Ясный. 1949, 78–79, 228), умноженный на соответствующие цены (Карч. 1979, 105; Барсов. 1969);

— объем продаж торговым агентам или государственным агентствам по закупкам рассчитан как 3,3 млрд минус 0,8 млрд руб.;

— налоги: акцизные сборы плюс налог с оборота (Хольцман. 1955);

— чистый объем продаж сельскохозяйственной продукции: налоги плюс продажи торговым агентам или государственным агентствам по закупкам;

— размер добавленной стоимости за переработку рассчитан по остаточному основанию.

1937

— объем розничных продаж см.: Бергсон (1961, 46);

— инвестиции в сельскохозяйственное оборудование см.: Морстин и Пауэлл (1966, 429);

— поступления от налога с оборота, расходы государственных ведомств и инвестиции см.: Бергсон (1953, 20);

— размер добавленной стоимости за переработку рассчитан по остаточному основанию.

Вместе с тем это метод не свойствен ревизионистам, поскольку они бы интерпретировали табл. 9.1 несколько иным способом. Все дело в том, каким образом исследователь подходит к оценке суммы сельскохозяйственных продаж. Так, Барсов, Миллар и Эльман исходили из суммы, полученной крестьянами от сбыта своих товаров, то есть суммы, не включающей налог с оборота. В этом случае объем сельскохозяйственного экспорта составит 33 млрд руб. (17 млрд дохода с продаж государственным агентствам плюс 16 млрд, вырученных на колхозных рынках). При условии, что объем импорта отрасли оставался на уровне 35 млрд руб., торговый баланс сельского хозяйства имел незначительный перевес в сторону импорта, который на 2 млрд руб. превышал объем экспорта. Таким образом, вывод, к которому в ходе этих вычислений приходят ревизионисты, заключается в том, что сельское хозяйство отнюдь не являлось источником финансирования для всей остальной экономики, а представляло собой отрасль, постоянно требующую определенных расходов.

Можно, конечно, бесконечно спорить о том, какие цены следует использовать для расчета показателей, однако необходимо отметить, что если прибегнуть к учету фактора цен, получаемых крестьянами за свою продукцию, то неизбежно выпадает из расчетов такой аспект, как принудительные сбережения, реализованные посредством налогообложения. Имея в запасе данный метод расчетов, не удивительно, что Барсов, Миллар и Эльман пришли к заключению, что сельское хозяйство не обеспечивало остальную экономику сбережениями. Их расчеты на самом деле отражают объем добровольных сбережений крестьян за вычетом стоимости сельскохозяйственной механизации. Так как крестьяне были очень бедны, у них не было возможности делать накопление большой суммы, и именно этот факт находит подтверждение в расчетах Барсова, Миллара и Эльмана. В то же время данный метод упускает из вида все составляющие роли сельского хозяйства в накоплении капитала.

Но действительно ли бремя уплаты налога легло на плечи крестьян? Введение налога на хлеб, возможно, приведет к уменьшению дохода крестьянина, но одновременно может послужить причиной соответствующего повышения цен для потребителей, и в этом случае налог оплачивает именно потребитель. Тогда возникает вопрос: что произошло в результате введения этой меры — снижение уровня дохода крестьян или же реального дохода рабочего класса за счет роста цен на хлеб и одежду?

Когда правительство принимает решение о введении налога с продаж (например, налога с оборота), то бремя уплаты не зависит от того, кто был целевой группой этой меры — покупатель или продавец. Важен результат сравнения существующих цен для обеих категорий с ценами в альтернативной ситуации, то есть в условиях отсутствия налога.

На графике 9.1 представлена схема налогового бремени [129]. Первый график отражает кривую предложения сельскохозяйственных продаж (5) и городской спрос на продукцию аграрного сектора в 1928 г. (D 28). Пересечение этих кривых определяет уровень продаж (М 28) и их цену в 1928 г. ( Р 28). Это исходные значения.

Можно проанализировать налог, предположив, что обе стороны заплатили его, и возможные изменения в цене будут такими же.

Второй график показывает ситуацию 1937 г. Для упрощения я оставляю кривую предложения без изменения. Однако следует учесть, что инвестиционный бум означал резкое увеличение городского спроса D 37. Без введения налога с оборота цена сельскохозяйственных продуктов возросла бы до уровня Р 37, но налог был введен (7), что повлекло за собой понижение цен, получаемых крестьянами Рр до цены, которую платили городские потребители, за вычетом налога (Р т— Т). Если предположить, что налог с оборота оплачивался за счет потребителей, его воздействие представлено в графике снижением спроса до отметки D 31— Т. Пересечение данной кривой и кривой предложения определяет цену, получаемую крестьянами Рр уровень продаж М 37, а также цену для потребителей — точка P w, отражающая уровень цены на кривой городского спроса, соответствующая Af 37и равная сумме Рр и 7 [130].

Уровень цен Рр и Р ш на графике 9.2 соответствуют двум рассмотренным способам оценки сельскохозяйственных продаж. Использование реальных цен, заплаченных потребителями, в ходе анализа соответствует точке P wна втором графике, в то время как вариант с использованием цен, полученных крестьянами, соответствует P f; разница этих показателей и составит сумму налога с оборота.

При анализе частичного равновесия распределения налогового бремени сумма уплаты налога определяется ценовой эластичностью предложения и спроса. В приведенной модели в 1930 г. ценовая эластичность предложения составила примерно 0,7, в то время как ценовая эластичность спроса — 1. Эти цифры демонстрируют, что бремя оплаты налога сместилось в сторону крестьян, что в целом соответствовало замыслу Сталина.

Основанием для данного вывода служат имитационные модели, учитывающие взаимодействие между секторами. Имитационные модели, предполагающие условие наличия/отсутствия коллективизации демонстрируют, что увеличение капиталовложения привело к росту уровня городского потребления и обратной тенденции в сфере потребления жителями деревни. Аналогичные модели, имитирующие условия нэпа и капиталистической системы отношений, указывают на постоянное соотношение потребления в сельскохозяйственной и несельскохозяйственной сферах. Все они подтверждают, что именно крестьяне несли бремя уплаты налога.