Роберт Аллен - От фермы к фабрике

Теория Вайцмана вызывает определенные сомнения, если рассматривать ее с международной точки зрения. Ярким примером для сравнения является Япония. В 1945 г. она, пожалуй, находилась в более разрушенном состоянии, чем Советский Союз, а ее восстановление во второй половине 1940-х гг. проходило медленней. В 1950 г. ВВП на душу населения в СССР составлял 2834 дол., в Японии — 1873 дол. К этому времени советское государство уже нарастило объемы капиталовложений до 22 %, что было выше уровня 1930-х гг.; в Японии этого периода темп роста инвестиций составлял лишь 17 %. Обе страны развивались за счет повышения темпов роста капиталовложений: в 1989 г. этот показатель составлял 35 % и 38 % соответственно.

Учитывая сходные исторические тенденции в сфере инвестиций, можно было бы предположить, что показатели роста также будут аналогичными при условии, что модель Вайцмана давала полную картину. Однако характер роста экономик двух стран отличался: если в СССР рост замедлился, то в Японии он резко пошел вверх и достиг европейского уровня в 1989 г. (17 757 дол. в Японии против 7078 дол. в СССР). Хотя объем основных фондов на душу населения в 1950 г. в Японии был ниже, она быстро обогнала СССР по этим показателям, превысив к 1989 г. советские показатели в 2 раза [137]. Если предположить, что теория Вайцмана применима к Японии, то рост должен был остановиться при повышении соотношения капитала и труда. В чем же заключалось столь радикальное несовпадение двух траекторий развития: СССР и Японии?

Одним из факторов, различающих экономики двух стран, была эластичность замещения. Эконометрический расчет Вайцмана предполагает значение 0,403 для советской промышленности, при том что данное значение подтверждалось Истерли и Фишером (1995, 357) применительно к экономике в целом. Однако показатель 0,4 является необычно низким. Как свидетельствуют данные по Японии и другим развитым капиталистическим странам, этот показатель равен 1,0 и выше (Истерли и Фишер. 1995, 359–361; Даффи и Папагеоргиу. 2000). Имитационные модели с использованием показателя эластичности замещения, равного 0,403, демонстрируют замедление роста, в отличие от моделей с показателем, равным 1,0: в условиях более высокой степени взаимозаменяемости капитала и труда снижение отдачи от капитала не является достаточным фактором для стагнации. Именно поэтому высокий уровень капиталовложения оправдал себя в Японии, но не в СССР. Тогда почему уровень эластичности замещения был столь низким в Советском Союзе? И почему только в СССР высокий уровень инвестирования в 1970-е и 1980-е гг. не способствовал повышению объемов производства? [138]

В работах Вайцмана, Истерли и Фишера приводится ряд предположений, призванных объяснить, почему уровень эластичности замещения в СССР был ниже, чем в других странах, однако к конкретным выводам исследователи так и не пришли.

Этот результат можно даже расценивать как положительный, поскольку я считаю, что задавать значение этого фактора на уровне 0,4 означает иметь весьма далекое от реальности представление о процессе. Низкий показатель эластичности отражает крупнейшие ошибки в советской инвестиционной стратегии, а вовсе не различия в технологической базе. Все эти ошибки не случайно относятся к периоду 1970-1980-х гг.: окончание эпохи избыточной рабочей силы ставило перед правительством новые управленческие задачи, и партийное руководство оказалось к ним не готово.

Инвестиционная политика 1960-х гг. отмечена двумя изменениями, имевшими крайне пагубные последствия. Во-первых, произошло смещение инвестиционных приоритетов от строительства новых промышленных мощностей к модернизации уже существующих предприятий. Во-вторых, истощение старых нефтяных месторождений и горнодобывающих районов спровоцировало перемещение инвестиций из европейской части страны в Сибирь. Обе тенденции предполагали огромные финансовые издержки, которые стали причиной резкого увеличения основных фондов, данные изменения отображены в табл. 10.1. В то же время масштабное накопление капитала не способствовало увеличению объемов производства, поскольку эти инвестиции были потрачены впустую.

С учетом этих условий экстраполирование традиционных приемов эконометрики на анализ данных советской экономики может привести к заведомо ложным результатам. Применение производственных функций к исходным условиям и результатам капиталистических предприятий аргументировано предположением, что они минимизируют затраты, то есть данные, выбранные для анализа, представляют собой эффективные инвестиционные решения и располагаются на кривых изоквант фирм. Однако предположение о минимизации затрат не применимо к Советскому Союзу. Если данные по эффективности производства в пересчете на единицу капитала и труда в Советском Союзе наносить на график, как представлено на графике 10.4, то в итоге получаем резкую вертикальную динамику того процесса, который, по-видимому, должен представлять собой изокванту. Если рассматривать совокупные данные за период после 1970-х гг., представленные в табл. 10.1, то наблюдается стремительное увеличение объема основных фондов в сочетании с довольно медленным ростом занятости и ВВП. Применение производной функции демонстрирует низкую эластичность замещения, однако нельзя однозначно принимать данный вывод как аксиому. Что бы ни представляла собой «правильная» изокванта, эти данные не позволяют определить ее; вместо этого они свидетельствуют об очень нерациональном распределении инвестиционных потоков.

Роль инвестиционной политики можно определить посредством анализа темпов роста затрат и объемов производства на уровне отраслей промышленности, поскольку их поведение было весьма неоднородным. В табл. 10.2 отражен процесс роста совокупной производительности факторов производства ключевых отраслей промышленности. Средний темп роста СПФ в этих отраслях демонстрирует примерно похожее снижение темпов, к которому приводят совокупные данные по Советскому Союзу, представленные в табл. 10.1. Однако не следует забывать, что средние показатели содержат в равной степени как определенные достижения, так и некоторые ошибки. В целом соотношение капитала и выработки было довольно стабильным в тех отраслях промышленности, где показатели производительности в предыдущие годы были достаточно высокими. Так, например, производство электроэнергии в 1965–1975 гг. выросло в 2,3 раза, в то время как фактор прироста основных фондов составил 2,2, а в 1975–1985 гг. эти показатели выросли в 1,5 раза и в 1,7 раза соответственно. Отрасли же с низкими показателями продуктивности, характерными для предыдущих периодов, напротив, продемонстрировали значительное увеличение основных фондов без сокращения занятости и увеличения объемов выработки. В черной металлургии, например, в 1975–1985 гг. основные фонды увеличились на 67 %, при том что рост занятости составил только 9 %, а рост производства — всего лишь 10 %. В результате показатель совокупной производительности факторов производства снизился на 11 %. Какие причины побудили правительство к вливанию в тяжелую металлургию и сталелитейную промышленность столь масштабных инвестиций, если они давали очень низкий прирост производства и совершенно не способствовали экономии рабочей силы?