Роберт Аллен - От фермы к фабрике

В ходе Второй мировой войны СССР понес поистине колоссальные человеческие и материальные потери: ВВП и численность населения сократились почти на одну пятую [132]. Довоенный уровень ВВП восстановился только к 1948 г. Было вычеркнуто почти целое десятилетие экономического роста.

В середине 1950-х гг. довоенный вектор развития восстановился, так как власти с удвоенной энергией стали воплощать в жизнь экономическую стратегию Фельдмана, то есть наращивать объемы сектора производства инвестиционных товаров. Уровень капиталовложений вырос с 22 % от объема ВВП в 1950 г. до почти 39 % в 1980 г. [133]Несмотря на то что составляющая личного потребления ВВП понизилась с 60 % до 54 %, экономика достигла такого масштаба расширения, что общий объем потребления увеличился в 3,5 раза, а потребление на душу населения росло на 2,9 % в год [134]. Конечно, американский образ жизни для советских людей оставался недостижимой мечтой, однако улучшения были существенными, и значительная часть населения достигла уровня жизни, который был выше, чем тот, что был доступен рабочему классу и крестьянам во многих менее развитых странах. Стратегия Фельдмана продолжала оправдывать себя.

В 1960-е гг. началось замедление экономического роста, а когда после 1970 г. произошло резкое падение темпов развития, то стало очевидно, что стратегия успеха обернулась дорогой к краху. В 1928–1970 гг. рост ВНП составлял более 5 % в год, но в 1970–1975 гг. этот показатель снизился до 3,7 %, затем в 1975–1980 гг. — до 2,6 % и упал до 2 % в 1980–1985 гг. (табл. 10.1). Быстрые темпы роста d период до 1970 г. были обусловлены исключительным увеличением основного капитала, ростом занятости (особенно в 1930-е гг.) и некоторым расширением посевных площадей. Производительность росла теми же темпами, которые были характерны для периодов бума в истории развития восточноазиатских стран. Источники стремительного роста советской экономики, действительно, имеют много общего с развитием Южной Кореи или Тайваня (Янг. 1995).

Снижение темпов роста стало результатом негативных тенденций во всех факторах, служивших источниками развития экономики: произошло резкое уменьшение занятости населения станы, одновременно наблюдалось сокращение посевных площадей, а также снижение темпов роста основного капитала, хотя следует отметить, что здесь ситуация имела несколько иной характер — темпы прироста капитала были выше, чем рост иных затрат. Снижение объемов накопления было вызвано не замедлением роста капиталовложений — этот показатель продолжал сохранять положительные значения, — а более низкими темпами увеличения ВВП. Более того, рост совокупной производительности факторов производства (СПФ) стал демонстрировать отрицательные значения.

Почему экономика, которая так быстро росла в 1920-х — 1960-х гг., показала столь низкие результаты в 1970-е и 1980-е гг.? Большинство исследователей как на Востоке, так и на Западе подходят к этому вопросу с точки зрения стандартной парадигмы — теории экстенсивного и интенсивного роста. В 1920-х — 1960-х гг. основной задачей была мобилизация безработных крестьян и обеспечение их капиталом; созданные Сталиным институты в полной мере отвечали стратегии достижения этой цели. Однако как только была устранена нехватка капитала и достигнута полная занятость, новой экономической проблемой стало увеличение выработки с использованием доступных ресурсов. Сталинские институты отнюдь не способствовали технологическому прогрессу, и экономика пришла в состояние стагнации.

Источник : Офер (1987, 1778–1179).

Примечание : чтобы выделить долгосрочные тенденции, данные за 1940-е гг. были опущены; из-за Второй мировой войны показатели роста в этот период были очень низкими.

Данная парадигма была использована многими западными учеными, включая Аманна и Купера (1986, 1), которые давали следующую оценку советской технологии: «Пока еще не осуществлен успешный переход от стадии “экстенсивного развития” к стадии “интенсивного развития”». Почему? «Проблема кроется в том, что механизм централизованного планирования, сформировавшийся в 1930-е гг. под политическим руководством Сталина, оказался не способен обеспечить быстрый технический прогресс». Президент Горбачев (1987, 20, 28, 39, 46) использовал ту же самую парадигму для объяснения «падающих темпов роста и экономической стагнации». Система централизованного планирования была создана для «строительства промышленности, в особенности тяжелой промышленности, энергетики и машиностроения буквально с нуля», и эта система оказалась весьма эффективной. Однако «сложившаяся в 1930-1940-е гг. система управления постепенно стала приходить в противоречие с условиями и потребностями экономического развития… Ее положительные возможности все более исчерпывали себя, и, напротив, нарастало тормозящее действие, что и привело к формированию механизма торможения, сыгравшего столь негативную роль впоследствии». Централизованное планирование следовало заменить системой управления, в рамках которой «упор перенесен с нового строительства на техническое перевооружение предприятий, экономию ресурсов, резкое повышение качества продукции». По мнению Горбачева, основной задачей теперь была не мобилизация ресурсов, а технологический прогресс.

Анализ Горбачева оставляет без ответов множество вопросов. В первую очередь, исследованию подлежит меняющийся контекст формирования политики. Горбачев, по сути, утверждал, что централизованное планирование было уместным в условиях экономики 1930-х гг., для которой был характерен избыток рабочих ресурсов, но стало нецелесообразным, когда была достигнута полная занятость. Тогда можно ли утверждать, что окончание периода избытка рабочей силы на самом деле стало достаточной причиной замедления темпов роста? Несколько выдающихся экономистов исследовали данную возможность и подтвердили, что такая версия вполне вероятна, поэтому я предлагаю начать с их анализа. Предельный результат, который можно извлечь из данных, приведенных в их исследованиях, — «критический возраст» советской системы был неизбежен, и при этом он совершенно не отражает влияние каких-либо политических промахов или сбоев функционирования экономических институтов. Однако это заключение представляется чересчур преувеличенным, поэтому я предлагаю изучить альтернативные варианты ответа на вопрос: почему СССР не смог увеличивать производительность в 1970-е гг. более быстрыми темпами? Спектр альтернатив включает в себя такие предположения, как ошибки инвестиционной стратегии, истощение природных ресурсов, недостаточное стимулирование компаний к минимизации затрат, неудачи в области исследований и разработок. По моему убеждению, не случайно замедление экономического роста последовало за окончанием эпохи, для которой был характерен избыток трудовых ресурсов в экономике и расширение за счет эксплуатации природных ресурсов европейской части России. Новая эра ставила новые задачи, и советское руководство оказалось не способным справиться с новыми задачами. Ошибки инвестирования привели к огромным потерям капитала, в результате чего произошло стремительное увеличение объема затрат ресурсов при низких темпах прироста выработки и крайне низкой производительности предприятий. Определенную роль в этом сыграли и современные события на мировой арене. Так, гонка вооружений с Соединенными Штатами привели к оттоку научно-исследовательского потенциала из сферы гражданской экономики в военно-промышленное производство, что препятствовало дальнейшему технологическому прогрессу.