Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 40. Черный тюльпан. Капитан Памфил. История моих животных.

Для начала я стал собирать средства, необходимые для путешествия. У меня было на пятьдесят тысяч франков купонов Лионской железной дороги. В то время на них теряли не больше пятой части; положение благоприятствовало продаже. Я поспешил выручить за мои купоны сорок тысяч франков.

Что касается правительственных десяти тысяч, то, поскольку они предназначались для Алжира, я не хотел притрагиваться к ним раньше; я велел перевести эти деньги господину маршалу Бюжо. После того как были приняты эти меры, главное было сделано; оставалось лишь найти спутников.

Я написал своему сыну и Луи Буланже:

"Завтра вечером я отправляюсь в Испанию и Алжир; хочешь ли ты поехать со мной?

Если да, то позаботься о чемодане. Только выбирай самый маленький.

Твой

Алекс. Дюма".

То же самое циркулярное письмо я написал Маке, только заменил "ты" на "Вы".

Все трое ответили мне согласием.

Оставалось найти образцового слугу, который один должен был и следить за багажом, и стараться, в меру своих способностей, чтобы четыре путешественника не умерли с голоду.

Я сказал "найти", потому что ни один из слуг, какие у меня были в то время, не годился для путешествия: Алексис был слишком молод; кучер ничего не умел; что касается Мишеля, я ни одной минуты не думал за те двенадцать лет, которые он жил у меня, будто он состоит на моей службе: Мишель просто-напросто был на службе у себя самого; только Мишель, любивший животных, заставил меня поверить, что это я их люблю, и для собственного удовольствия умножал число двуногих, четвероногих и четвероруких. Именно таким образом я оказался, по словам Мишеля, обладателем двенадцати или пятнадцати курочек неизвестной породы; пяти или шести ценных петухов; двух псов, один из которых, как вы видели, хотел меня съесть; трех обезьян и кота, которые совершили против моих колибри, ткачиков и перепелок поход, возможно еще не забытый вами.

Значит, Мишель должен был оставаться со своими животными или, если я возьму с собой Мишеля, мне придется везти вместе с ним его животных.

В это время случай пришел мне на помощь. Заметьте, я не обладаю таким самомнением, чтобы сказать "Провидение": его я оставляю на долю коронованных особ.

Шеве, которому я был должен 113 франков, услышав, что я отправляюсь в кругосветное путешествие, доставил себе удовольствие явиться ко мне, чтобы я уплатил по счету, прежде чем покину Сен-Жермен.

Так что однажды утром он вошел ко мне со счетом в руках. Рассчитавшись с ним, я спросил у него, не знает ли он, случайно, хорошего слугу, который захочет поехать со мной в Испанию и Алжир.

— О, как удачно у вас получилось, сударь, — ответил он. — У меня есть для вас просто жемчужина: негр.

— Стало быть, черная жемчужина?

— Да, сударь, но настоящая.

— Черт возьми! Шеве, у меня уже есть десятилетний негр, который один ленив, как два двадцатилетних негра, если они доживают до двадцати лет.

— Это как раз его возраст, сударь.

— Значит, он окажется ленив, как два сорокалетних негра.

— Сударь, это не настоящий негр.

— Как, он крашеный?

— Нет сударь: это араб.

— Ах, черт! Араб просто бесценен для поездки в Алжир, если только он говорит по-арабски не так, как Алексис по-креольски.

— Сударь, я не знаю, как Алексис говорит по-креольски, но я знаю, что у меня был однажды офицер спаги, и он, хоть и коверкая арабский, поболтал с Полем.

— Его зовут Поль?

— Мы его зовем Поль, это его французское имя; но для своих соотечественников он имеет другое имя — арабское, которое означает "Росный Ладан".

— Вы за него ручаетесь, Шеве?

— Как за самого себя.

— Ну, пришлите мне вашего Росного Ладана.

— Ах, сударь, увидите, какое сокровище вы приобретете! Камердинер с кожей самого красивого оттенка, какой только возможно увидеть, между лимоном и гранатом, и говорит на четырех языках, не считая родного; легок на ногу и ездит верхом; у него только один недостаток: теряет все, что вы ему дадите, но, как вы сами понимаете, если ему ничего не давать…

— Хорошо, Шеве, спасибо, спасибо!

В четыре часа я увидел Поля и понял, что Шеве не обманул меня: Росный Ладан ничем не напоминал конголезских или мозамбикских негров с их вдавленными лбами, приплюснутыми носами и толстыми губами.

Это был абиссинский араб, обладавший всей изысканностью своей расы. Как и сказал Шеве, оттенок его кожи осчастливил бы Делакруа. Желая составить суждение о его филологических познаниях, которые мне так расхваливали, я обратился к нему с несколькими словами на итальянском, английском и испанском языках: он отвечал довольно верно, и, поскольку по-французски он говорил прекрасно, я убедился, как и Шеве, что он знал четыре языка, не считая родного.

О том, как эта капля благовоний по имени Росный Ладан появилась на склоне гор Саман, между берегами озера Амбра и истоками Голубой реки, он сам не смог рассказать мне, следовательно, и я вам этого не скажу. Единственное, что можно разглядеть в потемках его младенчества: один англичанин — путешествующий джентльмен, который прибыл из Индии, перебравшись через Аденский залив, — решил подняться по реке в Насо, проехать через Эмфрас и Гондар; увидев в этом последнем городе юного Росного Ладана, которому тогда было пять или шесть лет, нашел его подходящим для себя и купил у отца за бутылку рома.

Мальчик поехал дальше с хозяином; два или три дня он плакал, расставшись с родными, потом отвлекся — на детей особенно сильно воздействует разнообразие окружающего — и через неделю, когда они достигли истоков реки Рахад, почти утешился. Англичанин спускался по реке Рахад до того места, где она впадает в Голубую реку, потом — по Голубой реке до того места, где она впадает в Белый Нил; на две недели он остановился в Хартуме, затем продолжил путь и спустя два месяца прибыл в Каир.

Росный Ладан оставался у хозяина шесть лет; за эти шесть лет он объехал Италию и кое-что выучил по-итальянски, Испанию — и немного заговорил по-испански, Англию — и кое-как выучил английский, наконец, он обосновался во Франции и здесь действительно хорошо выучил французский.

Дитя озера Амбра, он наслаждался бродячей жизнью, напоминавшей жизнь его предков, царей-пастухов, и выглядел так внушительно, что я всегда утверждал и продолжаю утверждать: он происходил от завоевателей Египта. Так что, если бы это зависело только от него, он, вопреки поговорке славного короля Дагобера, никогда не покинул бы своего англичанина, это англичанин его покинул. Это был великий путешественник, он повидал все. Он видел Европу, Азию, Африку, Америку и даже Океанию; он осмотрел все в этом мире и решил посетить другой. Каждое утро в семь часов он звонил, вызывая Росного Ладана. Однажды утром он не позвонил. В восемь часов Росный Ладан вошел к нему в спальню и нашел его висящим под потолком на шнурке от колокольчика.