Питер Франкопан - Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий

Хотя последовавшие переговоры проходили в достаточно теплой атмосфере, стало ясно, что попытки избежать серьезных пересмотров провалятся. К апрелю 1933 года было заключено новое соглашение. Большое внимание было уделено «персинизации» нефтяного бизнеса, что означало, что местных привлекали к бизнесу на всех уровнях, от руководящего состава до низких позиций. Регион, открытый для концессий, был существенно уменьшен – до четверти изначального размера, хотя самый сладкий кусок был оставлен. При расчете выплат не учитывались колебания цен на нефть, была установлена четкая минимальная ежегодная ставка, независимо от уровня производства и рыночных цен. Правительство Персии получило долю в Англо-Персидской компании, что сулило большие выгоды. Кэдман не стал комментировать слова персидских переговорщиков, которые сказали, что он должен рассматривать новое соглашение как «личный триумф и триумф его коллег». Его реакцию можно понять из записей: «Я чувствовал, что нас обобрали» [1475] Cadman, Notes, Geneva and Teheran, BP 96659. .

Персы и прочие наблюдатели увидели во всей этой истории другую мораль. Урок заключался в том, что, несмотря на все бахвальство, позиции Запада в переговорах оказались слабыми. Обладатели ресурсов держат руку на пульсе событий и могут заставить тех, кому были выданы концессии, сесть за стол переговоров. Запад мог жаловаться сколько угодно, но оказалось, что их действия на девять десятых соответствовали букве закона.

Это стало одной из ключевых тем второй половины XX века. В Азии возникли совершенно другие связи. Сеть охватывала не только города и оазисы, но и трубопроводы, которые соединяли скважины с Персидским заливом, а к 1930-м годам – со Средиземноморьем. По этим путям ресурсы и богатства поступали в порты Хайфы и Абадана, в котором более пятидесяти лет находились самые большие в мире нефтеперерабатывающие заводы.

Контроль этой сети был чрезвычайно важен. Британцы поняли это еще до начала Первой мировой войны. Для оптимистов все выглядело радужно. В конце концов, несмотря на пересмотр концессий в 1933 году, в этой части света были установлены крепкие связи. Кроме того, все еще оставались страны, в которых запасы ресурсов были огромны, сотрудничество с ними сулило многое, и, несомненно, у Британии были преимущества перед остальными.

Реальность, однако, была такова, что все сильно изменилось. Мощь и влияние Запада уменьшились и, казалось, все еще продолжают уменьшаться. Была цена, которую нужно было заплатить за вмешательство в местные дела. Была цена за расширение садов посольства, и была своя цена за игру не по правилам. Эта цена заключалась в дурных предчувствиях и недоверии.

В 1920 году, когда облик Ближнего и Среднего Востока стал яснее, в Багдаде за обедом встретились две совершенно отличные точки зрения. Одним из собеседников была деятельная и умная Гертруда Белл, которая еще в начале Первой мировой войны была завербована в военную разведку и, кроме того, являлась блестящим знатоком арабской политики. Она сообщила Джафару аль-Аскари, который должен был вскоре стать премьер-министром новой страны – Ирака, что «британцы дадут им полную независимость». «Госпожа, – ответил он, – полная независимость не дается никогда, но часто забирается» [1476] G. Bell, Gertrude Bell: Complete Letters (London, 2014), р. 224. . Главной задачей для таких стран, как Ирак и Персия, стало освобождение от внешнего вмешательства, чтобы они имели возможность самостоятельно определять свою судьбу. Задачей Британии было предотвратить это. Назревал конфликт. Однако сначала произошла другая катастрофа, как и прежде из-за борьбы за контроль над ресурсами, правда, на этот раз в центре конфликта была не нефть, а пшеница.

Британский журнал «Homes & Gardens» издавна гордился своим положением, находясь на переднем крае интерьерного дизайна. «Сочетание красивых деталей в по-настоящему великолепных домах и садах, советы экспертов и практическая информация, – заявлял журнал в своем недавнем рекламном тексте, – универсальный ключ к оформительскому вдохновению». Ноябрьский выпуск 1938 года расточал похвалы горному убежищу, отделанному с альпийским шиком. «Все в этом светлом, просторном шале выполнено в светло-нефритовой гамме», – писал корреспондент, растроганный любовью к цветам, которую выказывал хозяин, самостоятельно спроектировавший, украсивший и обставивший здание. Его акварельные наброски висели в гостевых спальнях рядом со старинными гравюрами. «Речистый балагур», этот человек любил общество «ярких иностранцев, в особенности художников, музыкантов и певцов» и частенько приглашал местные дарования сыграть пьесу-другую Моцарта или Брамса после обеда.

Человека, так впечатлившего автора статьи, звали Адольф Гитлер [1477] Hitler’s Mountain Home’, Homes & Gardens , November 1938, рр. 193–195. .

Девятью месяцами позже, 21 августа 1939-го, на телефонную станцию, которая, как сообщал «Homes & Gardens», располагалась рядом с приемной фюрера и позволяла ему держать связь с друзьями и подчиненными, поступил долгожданный звонок. Гитлер получил послание за ужином. Как вспоминает очевидец, «он прочел, на мгновение уставился в пространство, а затем густо покраснел и хлопнул по столу так, что задребезжали бокалы». Он повернулся к гостям и возбужденно воскликнул: «Они мои! Мои!» [1478] A. Speer, Inside the Third Reich , tr. R. and C. Winston (New York, 1970), р. 161.

Затем принялся за еду, представленную, без сомнения, как обычно «внушительным разнообразием вегетарианских блюд, сытных и вкусных, приятных равным образом желудку и языку» (как восхищался корреспондент «Homes & Gardens» годом раньше), приготовленных его личным поваром Артуром Канненбергом (часто по вечерам оставлявшим кухню, чтоб сыграть на аккордеоне) [1479] Там же; об игре Канненберга на аккордеоне – C. Schroder, Er War mein Chef. Aus den Nachlaß der Sekretärin von Adolf Hitler (Munich, 1985), рр. 54, 58. .

После еды Гитлер собрал гостей вместе и объявил, что записка в его руках – желанный ответ Москвы. Сталин, единоличный властелин Советского Союза, соглашался подписать договор о ненападении с Германией. «Я надеюсь, – гласило сообщение, – что [это] приведет к улучшению отношений между нашими странами» [1480] R. Hargreaves, Blitzkrieg Unleashed: The German Invasion of Poland (London, 2008), р. 66; H. Hegner, Die Reichskanzlei 1933–1945: Anfang und Ende des Dritten Reiches (Frankfurt-am-Main, 1959), рр. 334–337. . На третий вечер после объявления этих новостей Гитлер и его свита стояли на террасе, глядя на долину внизу. «Лучшей постановки финала «Гибели богов» и представить было нельзя», – заметил рейхсминистр Альберт Шпеер [1481] Speer, Inside the Third Reich , р. 162. . По иронии судьбы, экстраординарное соглашение было вызвано международной политикой Британии и Франции. Обе они отчаянно пытались найти способ сдержать нового рейхсканцлера, встревоженные высотой его ставок в политическом покере 1930-х годов, но не слишком успешно. Настолько, что Муссолини признался своему министру иностранных дел графу Чиано, что политики и дипломаты Британии «не из того теста, Френсис Дрейк и другие замечательные авантюристы создали империю, но усталые потомки многих поколений знати ее развалят» [1482] M. Muggeridge, Ciano’s Diary, 1939–1943 (London, 1947), рр. 9–10. . В результате оккупации Германией Чехословакии ситуация обострилась. Днем 31 марта 1939 года премьер-министр Невилл Чемберлен выступил в Палате общин: «В случае любых действий, прямо угрожающих независимости Польши, – торжественно заявил он, – правительство Его Величества чувствует себя обязанным всеми силами оказывать поддержку польскому правительству. Мы гарантируем это. Я также должен добавить, что уполномочен правительством Франции дать понять, что оно занимает ту же позицию, что и правительство Его Величества» [1483] House of Commons Debate, 31 March 1939, Hansard, 345, 2415. . Эти гарантии безопасности на деле оказались смертным приговором. Хотя премьер-министр и сказал в Палате общин, что министр иностранных дел тем же утром встретился с советским послом Иваном Майским, чтобы уладить разногласия, предложенные Польше гарантии запустили цепь событий, ведущую прямо на пшеничные поля Украины и южной России. В борьбе должны были погибнуть миллионы [1484] Там же, 2416; см. G. Roberts, The Unholy Alliance: Stalin’s Pact with Hitler (London, 1989); R. Moorhouse, The Devil’s Alliance: Hitler’s Pact with Stalin (London, 2014). .