Питер Франкопан - Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий

Примирение Германии с Советским Союзом и нападение на Польшу застали Британию и Францию врасплох. Хотя война была объявлена, никто не оказал полякам сколько-нибудь значимой военной или логистической поддержки. Королевские ВВС нанесли несколько бомбовых ударов, но при этом, как правило, самолеты были нагружены не взрывчаткой, а листовками, что было довольно оптимистично, если не сказать наивно. «Есть серьезные основания полагать, что германские власти напуганы нашей пропагандой», – отмечалось в протоколах встречи Кабинета министров в начале сентября 1939 года первым же пунктом. «Одно то, что наша авиация способна безнаказанно действовать над всем северо-востоком Германии» считалось достаточным, чтобы «оказать подавляющий эффект на дух германского народа». Было решено, что сброс еще большего числа листовок будет еще более эффективным [1514] War Cabinet, 8 September 1939, CAB 65/1; A. Prazmowska, Britain, Poland and the Eastern Front, 1939 (Cambridge, 1987), р. 182. . В это время в Лондон хлынула волна панических донесений из Индии и Средней Азии, ибо подписанное Молотовым и Риббентропом соглашение не только позволило Германии открыть канал необходимых поставок и открыло войне путь в Европу. Посланник в Кабуле, сэр Уильям Керр Фрейзер-Тайтлер, предупреждал о появлении множества слухов, касающихся того, обеспечит ли Британия военную поддержку в случае советского вторжения в Афганистан или нет [1515] British Legation Kabul to Foreign Office London, Katodon 106, 24 September 1939, цитируется по M. Hauner, ‘The Soviet Threat to Afghanistan and India, 1938–1940’, Modern Asian Studies 15.2 (1981), р. 297. . Эту озабоченность разделяло индийское правительство, государственный секретарь выпустил алармистский документ для военного министерства в Лондоне, рисующий безнадежную картину состояния индийских войск, особенно противовоздушной обороны, которая состояла не более и не менее как из 8 трехдюймовок [1516] Hauner, ‘Soviet Threat to Afghanistan and India’, р. 298. . Хотя Лондон был настроен скептически по поводу опасности для центрально-азиатских владений в краткосрочной перспективе, в целом там признавали, что германский альянс с СССР является угрозой британским интересам на Востоке. К весне 1940 года в Лондоне стали осторожно обсуждать то, что казалось неизбежной развязкой. Как сообщалось в докладе военному министерству от совета начальников штабов, озаглавленном «Военные последствия неприязненных отношений с Россией в 1940 году», было не похоже, чтобы советское правительство собиралось терять время на действия в Индии и Афганистане, поскольку такое развитие событий «повлекло бы максимальный подрыв мощи союзных войск» [1517] Report by the Chiefs of Staff Committee, ‘The Military Implications of Hostilities with Russia in 1940’, 8 March 1940, CAB 66/6. .

Другой доклад с леденящей ясностью повествовал о великом множестве способов, которыми германское сотрудничество с Москвой могло повредить союзникам: британские нефтяные промыслы в Иране и Ираке были уязвимы и могли быть потеряны или, того хуже, перейти к врагу [1518] ‘Appreciation of the Situation Created by the Russo-German Agreement’, 6 October 1939, CAB 84/8; см. здесь M. Hauner, India in Axis Strategy: Germany, Japan and Indian Nationalists in the Second World War (Stuttgart, 1981), esр. рр. 213–237. . Для этих опасений были основания. Германцы проявляли кипучую активность на Ближнем Востоке и в Средней Азии в 1930-х годах, Lufthansa строила расширяющуюся сеть коммерческих маршрутов во всем регионе, компании вроде Siemens и Todt были серьезно вовлечены в промышленность Ирака, Ирана и Афганистана. Бесчисленные дороги и мосты были спроектированы германскими инженерами и построены по их проектам под контролем германских специалистов. Телекоммуникационные структуры создавали такие компании, как Telefunken, их услуги пользовались колоссальным спросом [1519] Hauner, India in Axis Strategy , рр. 70–92. . На эти связи с Германией позитивно смотрели во всем регионе, отчасти это было связано с восприятием Гитлера в исламском мире как лидера решительного и стоящего за свои идеалы. Такую точку зрения всемерно поддерживала сеть агентов Абвера, германской военной разведки, которая выстраивала контакты и искала поддержку на территории от Восточного Средиземноморья до Гималаев [1520] M. Hauner, ‘Anspruch und Wirklichkeit: Deutschland also Dritte Macht in Afghanistan, 1915–1939’, in K. Kettenacker et al. (eds), Festschrift für Paul Kluge (Munich, 1981), рр. 222–244; M. Hauner, ‘Afghanistan before the Great Powers, 1938–1945’, International Journal of Middle East Studies 14.4 (1982), рр. 481–482. . Более того, в январе 1940 года в германском генеральном штабе велись дискуссии о том, как бы воодушевить Советы вторгнуться в среднюю Азию и Индию. Генерал Йодль, один из наиболее уважаемых командиров вермахта, тиражировал планы совместного германо-советского удара, нацеленного на Ближний Восток. Это, по его мысли, «требовало относительно небольших усилий, при этом создавая источник угрозы для Англии» [1521] ‘Policy and the War Effort in the East’, 6 January 1940, Documents on German Foreign Policy, 1918–1945 , Series D, 8, рр. 632–633. . Так же тщательно разрабатывался отдельный дерзкий план восстановить на афганском престоле Амануллу-хана, который после низложения нашел убежище в Берлине [1522] ‘Memorandum of the Aussenpolitisches Amt’, 18 December 1939, Documents on German Foreign Policy, 1918–1945 , Series D, 8, р. 533; Hauner, India in Axis Strategy , рр. 159–172. . Факир из Ипи, Усама бен Ладен 1930-х годов, – аскет-проповедник, духовный и кровожадный, ортодокс и революционер – казался прекрасным партнером по дестабилизации северо-восточных границ и распылению британского внимания и ресурсов. Однако его трудно было найти. Он был неуловим и множество раз ускользал от британцев.

Другая трудность заключалась в том, чтобы найти его тихо – первая миссия агентов Абвера, замаскированных под врачей лепрозория, закончилась провалом: один был убит, другой ранен, попав в засаду афганских войск. Когда же, наконец, удалось установить связь, оказалось, что требования Факира в обмен на помощь против британцев граничат с абсурдом [1523] M. Hauner, ‘One Man against the Empire: The Faqir of Ipi and the British in Central Asia on the Eve of and during the Second World War’, Journal of Contemporary History 16.1 (1981), рр. 183–212. . Работа в остальном регионе была не менее энергичной. Многих в Иране и Ираке захватывал динамизм Гитлера и его риторика. Полностью совпадали, например, глубокий антисемитизм нацистского режима и некоторых ведущих теоретиков ислама. Великий муфтий Иерусалима, Мухаммед аль-Хусейни, приветствовал возвышение человека, которого называл «аль-хаджи Мухаммед Гитлер». Антисемитские взгляды нацистского лидера лили воду на мельницу человека, всегда готового призывать к убийствам евреев, которых он именовал «червями и паразитами» [1524] Rubin and Schwanitz, Nazis, Islamists , р. 4 n. 13. . Восхищения Германией в регионе пошли гораздо дальше. Некоторые ученые отмечают сходство между идеологией, которую Гитлер установил в Германии в 1930-е годы, и принятой в Персии программой, предполагающей «очищение» персидского языка и обычаев, а также сознательное усилие по возвращению назад – как это делали нацисты – к полумифическому, золотому веку. Действительно, решение официально изменить название с Персии на Иран якобы было результатом работы дипломатов Тегерана в Берлине, где шаху разъяснили важность идей «арийства» и общего этимологического и псевдоисторического наследия, на которое может легко ссылаться Иран [1525] S. Hauser, ‘German Research on the Ancient Near East and its Relation to Political and Economic Interests from Kaiserreich to World War II’, in W. Schwanitz (ed.), Germany and the Middle East, 1871–1945 (Princeton, 2004), рр. 168–169; M. Ghods, Iran in the Twentieth Century: A Political History (Boulder, CO, 2009), рр. 106–108. . Основание «Баас» – партии «возрождения» в Ираке – также во многом произошло благодаря нацистской пропаганде и идее перерождения [1526] Rubin and Schwanitz, Nazis, Islamists , р. 128. . А еще был обмен репликами между Гитлером и послом Саудовской Аравии. «Мы относимся к арабам с глубочайшей симпатией по трем причинам, – говорил Гитлер послу в 1939 году. – Во-первых, у нас нет никаких территориальных претензий на арабские земли. Во-вторых, у нас общие враги. А в-третьих, мы плечом к плечу боремся с евреями. Я не успокоюсь, пока последний из них не покинет Германию» [1527] Цитируется по тому же источнику, р. 5. . Таким образом, неудивительно, что Лондон и Париж готовили план за планом, чтобы сдержать германцев и Советы. Глава французского штаба Клод Гамелин предлагал план постройки цитадели, в идеале на Балканах, откуда можно было бы давить на Германию с тыла в случае необходимости [1528] T. Imlay, ‘A Reassessment of Anglo-French Strategy during the Phony War, 1939–1940’, English Historical Review 119.481 (2004), рр. 337–338. . Эту идею, поддержанную премьер-министром Франции, свиноподобным Эдуардом Даладье, воспринимали серьезно, но потом отбросили.