Питер Франкопан - Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий

О том, как это воплотится в реальность, говорилось на совещании в Берлине за считаные недели до запуска плана «Барбаросса» – такое имя было присвоено планам вторжения в Советский Союз. 2 мая стратеги обсуждали приоритеты и ожидаемые результаты атаки: германские армии по мере продвижения должны были обеспечивать себя продовольствием на месте. Так обетованная земля приносила первые плоды. Вермахт, как предполагалось, будет снабжаться из России с того момента, как германские солдаты пересекут границу. Судьба жителей «зоны недостатка» также обсуждалась на той встрече. Их рассчитывали отрезать в один прием. Один из самых шокирующих документов в истории гласит: «Х миллионов человек будет, несомненно, голодать, если мы вывезем все, что нам необходимо» [1549] ‘Aktennotiz über Ergebnis der heutigen Besprechung mit den Staatssekretären über Barbarossa’, in A. Kay, ‘Germany’s Staatssekretäre, Mass Starvation and the Meeting of 2 May 1941’, Journal of Contemporary History 41.4 (2006), рр. 685–686. . Этими жизнями Германия покупала возможность прокормить себя. Эти миллионы были сопутствующим ущербом, необходимой жертвой во имя успеха и выживания Германии.

В дальнейшем обсуждались другие логистические проблемы, а также то, что нужно сделать, чтобы все прошло, как следует. Основные артерии, соединявшие сельскохозяйственные земли с транспортной сетью, должны были быть взяты под охрану, чтобы обеспечить доставку сырья в Германию. Немало внимания было уделено тому, что должны носить агропромышленные специалисты, надзирающие за сбором урожая и будущим посевом: серебристо-серые нарукавные повязки поверх гражданской одежды. Как отмечает один из ведущих ученых, совещание было столь же будничным, сколь и убийственным [1550] Kay, ‘Mass Starvation and the Meeting of 2 May 1941’, р. 687. .

В следующие 3 недели совместные усилия были направлены на исчисление вероятных потерь, чтобы оценить те «х миллионов», которые должны были умереть в «зоне недостатка». 23 мая был готов двадцатистраничный доклад, который, в сущности, представлял собой развернутую версию уже принятых решений. «Избыточный» регион Советского Союза было решено отделить, а произведенные там зерно и другие сельскохозяйственные продукты отправить в Германию. Как и говорилось на предшествующей встрече в Берлине, страдать от последствий предстояло местному населению. В докладе все это обстоятельно разъяснялось и конкретизировались приблизительные оценки предполагаемых жертв. «Многие десятки миллионов людей на этой территории станут излишними и должны будут умереть или отправляться в Сибирь, – было написано в докладе, – попытки спасти местное население от голодной смерти могут быть предприняты только за счет снабжения Европы. Они лишат Германию возможности довести войну до конца» [1551] ‘Wirtschaftspolitische Richtlinien für Wirtschaftsorganisation Ost, Gruppe Landwirtschaft’, 23 May 1941, in Der Prozess gegen die Hauptkriegsverbrecher vor dem Internationalen Militärgerichtshof, Nürnberg 14 November 1945–1 October 1946 , 42 vols (Nuremberg, 1947–1949), 36, рр. 135–137. Аналогичный отчет был опубликован три недели спустя 16 июня, Kay, Exploitation , рр. 164–167. . Атака предпринималась не просто для победы в войне. Это был буквально вопрос жизни и смерти.

Хотя списки присутствовавших на совещании 2 мая не сохранились, отпечатки пальцев Бакке были обнаружены повсюду на программе и на решениях. Гитлер ценил его выше его непосредственного руководства и, как писала в дневнике жена Бакке, германский лидер прислушивался к его советам охотнее всего, беседуя о планах вторжения. А еще сохранилось исправленное введение к его диссертации, наконец изданной летом 1941 года. Россия не в состоянии использовать ресурсы правильно, было написано там, если Германия захватит их, им найдется лучшее применение [1552] Backe, Die russische Getreidewirtschaft , цитируется по Gerhard, ‘Food and Genocide’, рр. 57–58; а также Kay, ‘Mass Starvation’, рр. 685–700. .

Но наиболее говорящей является короткая заметка, которую он сделал 1 июня 1941 года, за 3 недели до вторжения: «Русские веками сносили нищету, голод и ограничения… Не пытайтесь использовать германские стандарты жизни как мерило и переменить русский стиль жизни». Русский желудок, писал он, эластичен. Жалость к тем, кому придется голодать, таким образом, неуместна [1553] H. Backe, ’12 Gebote für das Verhalten der Deutschen im Osten und die Behandlung der Russen’, in R. Rürup (ed.), Der Krieg gegen die Sowjetunion 1941–1945: Eine Dokumentation (Berlin, 1991), р. 46; Gerhard, ‘Food and Genocide’, р. 59. . Прямота его мысли впечатляла многих, как замечал Геббельс в дневнике во время подготовки к нападению на СССР. Бакке, писал он, «мастерски владеет своим департаментом. Пока он с нами, все, что может быть сделано, будет сделано» [1554] Die Tagebücher von Joseph Goebbels , 1 May 1941, Teil I , 9, рр. 283–284. .

Решающее значение предстоящей операции понимали все причастные. Геббельс в своем дневнике предсказывал нехватку продовольствия зимой 1941 года, притом такую жестокую, что с предыдущими случаями голода ее будет не сравнить. Но это не наша проблема, добавлял он, считая, что это русские, а не германцы, будут голодать [1555] Там же, 9 July 1941, Teil II , 1, рр. 33–34. . Предполагая, что в Германии слушают советское радио не менее внимательно, чем в Британии, Геббельс, вероятно, черпал воодушевление из новостей менее чем за 3 дня до начала вторжения: «В Центральной России поля словно зеленые ковры, в Юго-Восточной – пшеница поспела». Жатва как раз началась, а урожай, похоже, был небывалым [1556] Russian radio broadcast, 19 June 1941, Propaganda Research Section Papers, Abrams Papers, 3f 24/41. .

Когда приготовления к атаке вошли в финальную стадию, в головы солдат и офицеров было накрепко вбито, что на кону. Если верить Францу Гальдеру, баварскому кадровому военному, который неуклонно рос в чинах Вермахта, Гитлер, как обычно, был прям и категоричен. Это битва до конца, сказал он генералитету в марте 1941 года. В России следует применять силу «в наиболее жестокой форме». Это должно стать «войной на уничтожение». «Командиры должны понимать, за что мы сражаемся». Когда речь идет о Советском Союзе, говорил Гитлер, «кнут сегодня, а пряник – потом» [1557] F. Halder, The Halder War Diary , ed. C. Burdick and H. – A. Jacobsen (London, 1988), 30 March 1941, рр. 345–346. .

Эта тема была раскрыта в мае 1941 года, когда официальные руководства по поведению войск в России были готовы и распространялись среди сил вторжения. Они содержали списки опасностей, исходивших от «агитаторов», «партизан», «диверсантов» и евреев, из которых становилось ясно, что немецкий солдат не должен никому доверять и давать пощады. Были изданы и руководства по управлению захваченными территориями. В случае восстания или сопротивления полагалось использовать круговую поруку. Подозреваемые в противодействии интересам Германии должны были быть допрошены на месте и там же расстреляны в случае признания виновными, вне зависимости от того, комбатанты это или нет. Наконец, был выпущен ряд директив, в том числе так называемый «приказ о комиссарах» с красочными предупреждениями, чего ожидать: противник, вероятно, собирался вести войну в манере, отрицающей международное законодательство и гуманизм. Комиссары – так обобщенно называли советских политработников – сражались способами, которые можно называть только «варварскими» и «азиатскими». Щадить комиссаров не полагалось.