Питер Франкопан - Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий

Кроме того, начиная с конца 1983 года были предприняты активные шаги по сокращению продажи оружия и запасных частей в Иран в попытке остановить его военные продвижения, в частности в ходе операции, названной «Непоколебимость». Американские дипломаты были проинструктированы просить принимающие страны «рассмотреть вопрос о прекращении любых поставок военной техники любого происхождения, которые могут осуществляться между вашей страной и Ираном», пока перемирие в Персидском заливе не будет согласовано. Дипломаты должны были подчеркивать, что борьба «угрожала всем интересам», было крайне важно, говорилось в призыве, «снизить возможности Ирана продолжать войну» [1978] Цитируется по Gibson, Covert Relationship , р. 113. .

Эта мера была предназначена также и для того, чтобы заработать доверие иракцев и Саддама, который все еще относился к США и их мотивам с глубоким подозрением, даже после того как были предприняты все эти шаги [1979] H. Brands and D. Palkki, ‘Conspiring Bastards: Saddam Hussein’s Strategic View of the United States’, Diplomatic History 36.3 (2012), рр. 625–659. . Когда президент Рейган отправил своего посла по особым поручениям Дональда Рамсфелда в Багдад в конце 1983 года, одной из явных целей последнего было «начать диалог и установить личный контакт» с Саддамом Хусейном.

Как отмечал Рамсфелд в своих отчетах, он должен был убедить иракского лидера в том, что США «посчитают любое серьезное изменение состояния Ирака стратегическим поражением для Запада» [1980] ‘Talking Points for Ambassador Rumsfeld’s Meeting with Tariq Aziz and Saddam Hussein’, 4 December 1983, cited by Gibson, Covert Relationship , р. 111. . Миссия Рамсфелда была оценена как успешная и американцами, и иракцами. Кроме того, это был «хороший толчок», по мнению саудовцев, которые также были обеспокоены распространением Хомейни шиитского ислама на Ближнем Востоке [1981] Gibson, Covert Relationship , рр. 113–118. .

Образование союза с Ираком было столь важно, что Вашингтон был готов не придавать значения применению Саддамом химического оружия, что, как говорилось в одном докладе, было «почти ежедневным» явлением [1982] Admiral Howe to Secretary of State, ‘Iraqi Use of Chemical Weapons’, 1 November 1983, цитируется по Gibson, Covert Relationship , р. 107. . Усилия по удерживанию иракцев от его использования должны быть предприняты, но в частном порядке, чтобы «избежать неприятной для Ирака публичной огласки» [1983] Цитируется по Z. Fredman, ‘Shoring up Iraq, 1983 to 1990: Washington and the Chemical Weapons Controversy’, Diplomacy & Statecraft 23.3 (2012), р. 538. . Было также отмечено, что критика применения химического оружия (строго запрещенного Женевским протоколом 1925 года) приведет к пропагандистской победе Ирана и не поможет снижению напряженности. США пытались предотвратить поставки химических веществ, используемых для производства горчичного газа, и лоббировали оказание давления на иракцев, чтобы прекратить использование ими химикатов на поле боя, особенно после того как Иран примкнул к Организации объединенных наций в октябре 1983 года [1984] Совет безопасности ООН принял Резолюцию – 540, призывающую прекратить военные операции, но не упоминавшую химическое оружие. По словам одного высокопоставленного представителя ООН, когда генеральный секретарь Хавьер Перес де Куэльяр поднял вопрос о рассмотрении этого вопроса, «он столкнулся с антарктически холодной атмосферой; Совет безопасности ничего не хотел слышать». Hiltermann, A Poisonous Affair , р. 58. Также см. здесь Gibson, Covert Relationship , рр. 108–109. .

Тем не менее, даже когда стало очевидно, что отравляющий газ был применен против Ирана в ходе наступления на Бадр в 1985 году, на публике не прозвучало никакой критики, кроме успокаивающих заявлений о том, что США решительно возражают против использования химического оружия [1985] Fredman, ‘Shoring up Iraq’, р. 539. . Таким образом, было крайне неудобно, что практически весь производственный потенциал Ирака, как указал один высокопоставленный американский чиновник, «в основном [получен] от западных фирм, включая, возможно, иностранную дочернюю компанию США». Не нужно было много времени, чтобы понять, что это вызовет неудобные вопросы о соучастии в приобретении и использовании химического оружия Саддамом [1986] ‘Iraqi Use of Chemical Weapons’, in Gibson, Covert Relationship , р. 108. .

Со временем стихли даже самые сдержанные комментарии общественности и переговоры с высокопоставленными иракскими чиновниками о химическом оружии, которые проводились в частном порядке. В середине 1980-х годов, когда в докладах Организации объединенных наций появились выводы о том, что Ирак использовал химические вещества против своих собственных мирных жителей, США ответили молчанием. Бросалось в глаза полное отсутствие осуждения целой волны жестокости по отношению к курдскому населению Ирака со стороны Саддама. Это было отмечено и американскими военными, которые сообщали, что «химические вещества» широко использовались против гражданских целей. Ирак был более важен для Соединенных Штатов, чем принципы международного права и, тем более, чем жертвы [1987] Fredman, ‘Shoring Up Iraq’, р. 542. .

Точно так же мало было сказано и сделано для того, чтобы свернуть ядерную программу в Пакистане, из-за повышенной стратегической ценности страны после советского вторжения в Афганистан. По всему земному шару права человека были отодвинуты на второй план ради интересов США. Уроки дореволюционного Ирана не были усвоены: Соединенные Штаты, возможно, не стремились поощрять плохое поведение, однако это было неизбежной платой за поддержку диктаторов и тех, кто готов истязать свое собственное население или намеревается спровоцировать своих соседей, а также за уменьшение репутационного ущерба [1988] A. Neier, ‘Human Rights in the Reagan Era: Acceptance by Principle’, Annals of the American Academy of Political and Social Science 506.1 (1989), рр. 30–41. .

В данном случае речь шла о помощи, оказываемой боевикам в Афганистане, которые выступали против советского вторжения и стали известны в западной прессе под общим названием «моджахеды», что буквально означает «те, кто занят джихадом». На самом деле это было пестрое собрание, состоящее из националистов, бывших армейских офицеров, религиозных фанатиков, племенных вождей, оппортунистов и наемников. Они в некоторых случаях были соперниками, которые соревновались друг с другом за рекрутов, деньги и оружие, в том числе тысячи полуавтоматических винтовок и РПГ-7 (реактивных гранатометов), которые были поставлены ЦРУ еще с начала 1980 года, в основном через Пакистан.

Несмотря на всю свою организационную несогласованность, сопротивление безжалостной мощи советской военной машины оказалось выматывающим и деморализующим. Террористические атаки стали неотъемлемыми элементами жизни в крупных городах, а также вдоль шоссе Саланг, пути, который вел из Узбекистана на юг, в Герат и Кандагар. Он был главной артерий, по которой войска и техника поступали в Афганистан из СССР. В отчетах, отправляемых обратно в Москву, отмечался тревожный рост числа враждебных инцидентов, а также трудности идентификации преступников: повстанцы были тщательно проинструктированы. В памятке говорилось, что они должны слиться с местным населением, чтобы их не могли обнаружить [1989] Braithwaite, Afgantsy , рр. 201–202, и M. Bearden and J. Risen, Afghanistan: The Main Enemy (New York, 2003), рр. 227, 333–336. .