Питер Франкопан - Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий

Предполагается, что самые большие китайские печи для обжига вмещали одновременно до 12 000–15 000 изделий. О росте уровня торговли, который один из ученых назвал «самой большой в мире системой морской торговли», можно судить хотя бы потому, что на корабле, потерпевшем крушение около берегов Индонезии в IX веке, перевозилось около 70 000 керамических изделий, а также щедро украшенные шкатулки, серебряные, золотые и свинцовые слитки [440] J. Stargardt, ‘Indian Ocean Trade in the Ninth and Tenth Centuries: Demand, Distance, and Profit’, South Asian Studies 30.1 (2014), рр. 35–55. . Это лишь один из примеров, доказывающих обилие керамики, шелка, твердых пород древесины из тропиков и экзотических животных, которые, как показывают источники, импортировались в Аббасидский халифат [441] A. Northedge, ‘Thoughts on the Introduction of Polychrome Glazed Pottery in the Middle East’, in E. Villeneuve and Р. Watson (eds), La Céramique byzantine et proto-islamique en Syrie-Jordanie (IVe – VIIIe siècles apr. J. – C.) (Beirut, 2001), рр. 207–214; R. Mason, Shine Like the Sun: Lustre-Painted and Associated Pottery from the Medieval Middle East (Toronto, 2004); M. Milwright, An Introduction to Islamic Archaeology (Edinburgh, 2010), рр. 48–49. . Количество товаров, прибывающих в Персидский залив, было так велико, что для очистки гавани от выброшенных или упавших с борта товаров нанимались профессиональные ныряльщики [442] H. Khalileh, Admiralty and Maritime Laws in the Mediterranean Sea (ca. 800–1050): The Kitāb Akriyat al Sufun vis-à-vis the Nomos Rhodion Nautikos (Leiden, 2006), рр. 212–214. .

На доставке товаров, пользующихся спросом, можно было сколотить состояние. Порт Сираф, на который приходилась большая часть морского трафика с востока, мог похвастаться роскошными дворцовыми комплексами, строительство которых обошлось в заоблачные суммы. «Нигде в исламском мире я не видел более роскошных зданий», – писал один из авторов X века [443] Muqaddasī, Best Divisions for Knowledge , рр. 347. . Целый ряд источников говорит о том, что широкомасштабная торговля с Заливом шла не только морскими путями, но и по наземным торговым путям, которые пересекали Центральную Азию [444] Daryaee, ‘Persian Gulf Trade’, рр. 1–16; Banaji, ‘Islam, the Mediterranean and the Rise of Capitalism’, рр. 61–62. . Растущий спрос послужил толчком для развития местных производств керамики и фарфора. Покупателями в основном являлись те, кто был не в состоянии приобрести самые лучшие (и самые дорогостоящие) товары из Китая. Таким образом, неудивительно, что гончары Месопотамии и Персидского залива имитировали импортную белую глазурь, экспериментируя со щелочью, оловом и в конечном итоге с кварцем. Они хотели добиться наибольшего сходства с полупрозрачным (и очень качественным) фарфором, изготовленным в Китае. В Басре и Самарре технологии развились настолько, что ремесленники начали применять кобальт для изготовления «бело-синих изделий», которые столетиями позже не только оказались популярны на Дальнем Востоке, но и стали отличительной чертой китайской керамики раннего периода новейшего времени [445] E. Grube, Cobalt and Lustre: The First Centuries of Islamic Pottery (London, 1994); O. Watson, Ceramics from Islamic Lands (London, 2004). .

В VIII и IX веках, однако, не было ни малейших сомнений в том, где находились основные рынки. Один их китайских путешественников, странствовавший по Арабским Эмиратам в тот же период, дивился окружающему богатству: «Все, что только было произведено на земле, здесь. Бесчисленные повозки свозят на рынки огромное количество товаров. Все доступно и недорого: парча, расшитые шелка, жемчуг, драгоценные камни продаются на рынках и магазинах по всему городу» [446] Du Huan, Jinxing Ji, цитируется по X. Liu, The Silk Road in World History (Oxford, 2010), р. 101. .

По мере возникновения все более изощренных вкусов появлялись также и изощренные идеи о подходящих занятиях и играх. Например, в «Книге короля» (Book of the Crown), написанной в X веке, описаны правила взаимоотношений между правителем и его двором, а также указано, что аристократам следует охотиться, стрелять из лука, играть в шахматы или заниматься чем-то другим, подобным этому [447] Kitāb al-Tāj (fī akhlāq al-mulūk) in Le Livre de la couronne: ouvrage attribute à Ǧahiz , tr. C. Pellat (Paris, 1954), р. 101. . Все эти правила были заимствованы из идеальных представлений о жизни Сасанидов. Отголоски этого влияния можно увидеть и в современных модных тенденциях оформления интерьеров. Сцены охоты до сих пор очень популярны при оформлении частных особняков элиты [448] Заимствования у Сасанидов – Walker, Qardagh , р. 139. Сцены охоты из дворцов Тегерана – D. Thompson, Stucco from Chal-Tarkhan-Eshqabad near Rayy (Warminster, 1976), рр. 9–24. .

Наличие богатых покровителей также способствовало началу одного из самых удивительных периодов расцвета науки в истории. Блестящие ученые, многие из которых не были мусульманами, съехались к Багдадскому двору и в центры наук по всей Центральной Азии, такие как, например, Бухара, Мерв, Гундишапур и Газни, а также в дальнейшем в исламскую Испанию и Египет, чтобы работать над целым рядом вопросов, включая математические, философские, физические и географические.

Огромное количество текстов было собрано и переведено с греческого, персидского и сирийского языков на арабский. Среди них были самые разнообразные книги, начиная с пособия по лечению лошадей и ветеринарным наукам и заканчивая работами греческих философов [449] D. Gutas, Greek Thought, Arabic Culture: The Graeco-Arabic Translation Movement in Baghdad and Early ʿ Abbasid Society (2nd–4th / 8th–10th Centuries (London, 1998); R. Hoyland, ‘Theonmestus of Magnesia, Hunayn ibn Ishaq and the Beginnings of Islamic Veterinary Science’, in R. Hoyland and Р. Kennedy (eds), Islamic Reflections, Arabic Musings (Oxford, 2004), рр. 150–169; A. McCabe, A Byzantine Encyclopedia of Horse Medicine (Oxford, 2007), рр. 182–184. . Ученые использовали их как основу для своих будущих исследований. Образование и обучение стали культурным идеалом. Такие семьи, как Бармакиды (изначально буддистский род из Балха), которая получила власть и влияние в Багдаде в IX веке, с энтузиазмом покровительствовали переводчикам огромного количества текстов с санскрита на арабский. Бармакиды даже построили бумажную фабрику, чтобы создавать копии книг для их дальнейшего распространения [450] V. van Bladel, ‘The Bactrian Background of the Barmakids’, in A. Akasoy, Burnett and R. Yoeli-Tialim, Islam and Tibet: Interactions along the Musk Route (Farnham, 2011), рр. 82–83; Gutas, Greek Thought, Arabic Culture , р. 13. .

Еще одна семья, которую стоит упомянуть, – Буктишу, христианский род из Гундешапура в Персии, который дарил миру целые поколения интеллектуалов, которые написали множество работ по медицине и даже о любовной тоске. Параллельно с написанием своих исследований они практиковали медицину. Некоторые представители рода лечили самого халифа [451] См. Р. Pormann and E. Savage-Smith, Medieval Islamic Medicine (Edinburgh, 2007); Y. Tabbaa, ‘The Functional Aspects of Medieval Islamic Hospitals’, in М. Boner, M. Ener and A. Singer (eds), Poverty and Charity in Middle Eastern Contexts (Albany, NY, 2003), рр. 97–98. . Медицинские исследования, написанные в этот период, сформировали основу исламской медицины на целые столетия. «Как тревога сказывается на пульсе человека?» – это был 16-й вопрос из книги в вопросах и ответах, написанной в средневековом Египте; ответ («слабый и неровный»), по словам автора, можно было найти в энциклопедии, написанной в X веке [452] Pormann and Savage-Smith, Medieval Islamic Medicine , р. 55. .