Питер Франкопан - Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий

Одним из самых известных корреспондентов был ибн Фадлан, который отправился в степь в самом начале X века по запросу вождя волжских булгар. Ему требовался ученый, который смог бы приехать и разъяснить учение ислама. Согласно записям ибн Фадлана, верхушка племени, чьи земли находились на Волге к северу от Каспийского моря, где великая река пересекается с Камой, уже стали мусульманами, однако их знания об исламе находились в зачаточном состоянии. Хотя лидер волжских булгар и просил помощи в постройке мечети и более тщательном изучении откровений Мухаммеда, очень скоро стало ясно, что он хотел заручиться поддержкой в конкурентной борьбе против других степных племен.

Ибн Фадлан, приехав на север, был шокирован, поражен и напуган. Жизнь кочевников, которые постоянно находились в движении, разительно отличалась от утонченной культурной жизни Багдада и других городов.

Представители племени гузов были одними из первых встреченных ибн Фадланом людей. «Они живут в войлочных юртах, – писал он, – перенося их с места на место… Они живут в нищете, как бродячие ослы. Они не поклоняются Богу, у них нет никакой связи с разумом». Затем он продолжал: «Они не моются после того, как загрязнятся собственными экскрементами или мочой… (и кстати) они не имеют контакта с водой, особенно в зимний период». То, что женщины не носят покрывал, было меньшим из зол. Однажды вечером ибн Фадлан сидел вместе с одним человеком, и его жена присутствовала при этом. «Пока мы беседовали, она обнажила интимные части и почесалась, в то время как мы смотрели на нее. Мы покрыли лицо ладонями, и каждый из нас произнес: «Я ищу прощения твоего, Господи». Ее же муж только смеялся, глядя на ханжество гостей [470] Ibn Faḍlān, Book of Ahmad ibn Faḍlān , tr. Lunde and Stone, Land of Darkness , р. 12. .

Традиции и верования других племен степи были не менее удивительны. Встречались племена, которые поклонялись змеям, рыбам, кто-то молился птицам. Последние были убеждены, что смогли победить в битве только благодаря вмешательству стаи журавлей. Были и такие, которые носили на шее деревянный фаллос. Перед тем как отправиться в путешествие, они целовали его на удачу. Это были члены племени башкиров – люди легендарной дикости. Они имели привычку носить головы своих врагов с собой в качестве трофея. У них были ужасные привычки, например, они поедали вшей и блох: ибн Фадлан стал свидетелем того, как один из мужчин племени, который нашел в своей одежде блоху, «раздавил ее ногтем и сожрал. Поймав мой взгляд, он сказал: «Вкуснятина!» [471] Там же, рр. 23–24.

Хотя жизнь в степи была чрезвычайно сложна для таких путешественников, как ибн Фадлан, определенное взаимодействие между кочевниками и оседлым миром на юге все-таки наблюдалось. Одним из признаков этого было распространение ислама среди племен, хотя и несколько хаотичное. К примеру, племя гузов заявляло о своей принадлежности к мусульманам. Как писал ибн Фадлан, они даже произносили подходящие случаю правильные фразы, «чтобы произвести впечатление на мусульман, которые были у них в гостях». Однако веры в них было мало, он отмечал, что «если кто-то из них страдал от несправедливости или что-то плохое случалось с ними, они поднимали голову к небесам и говорили “Бир тенгри”. Таким образом, они взывали не к Аллаху, а к Тенгри, верховному божеству кочевников [472] Там же, р. 12; о Тенгри см. U. Harva, Die Religiösen Vorstellungen der altaischen Völker (Helsinki, 1938), рр. 140–153. .

Религиозные верования в степях были сложными и редко бывали едиными. На мировоззрение кочевников повлияло христианство, ислам, иудаизм, зороастризм и язычество. Все это смешалось вместе, чтобы создать запутанную систему, в которой сложно разобраться [473] R. Mason, ‘The Religious Beliefs of the Khazars’, Ukrainian Quarterly 51.4 (1995), рр. 383–415. .

Частично распространением этих меняющихся, приспосабливающихся духовных взглядов занимался новый тип святых людей ислама, которые исполняли роль миссионеров. Эти мистики, которых называли суфиями, бродили по степям, иногда нагишом и в рогах животных. Они заботились о больных животных и поражали окружающих своей эксцентричностью и постоянными разговорами о преданности и благочестии. Они могли сыграть важнейшую роль в обращении людей, так как совмещали шаманизм с анимизмом. Все это имело широкое распространение в Центральной Азии, наряду с принципами ислама [474] Обратите внимание на противоположный аргумент, который разъединяет суфизм и кочевой мир, J. Paul, ‘Islamizing Sufis in Pre-Mongol Central Asia’, in de la Vaissière, Islamisation de l’Asie Centrale , рр. 297–317. .

Конечно же, влияние оказывали не только суфии. Другие путешественники тоже сыграли свою роль в распространении идей и религии. Источники более позднего периода рассказывают об обращении волжских булгар. Проезжий купец-мусульманин излечил вождя племени и его жену от серьезной болезни, от которой до того ничего не помогало. Перед тем как дать больным лекарство, купец взял с них обещание, что в случае излечения они примут его религию. Затем он дал им лекарство, «излечил их, и они и весь их народ приняли ислам» [475] Abū Hāmid al-Gharnātī, Tuḥfat al-albāb wa-nukhbat al-i ʿ jāb wa-Riḥlah ilá Ūrubbah wa-Āsiyah , tr. Lunde and Stone, ‘The Travels’, in Land of Darkness , р. 68. . Это был классический сценарий обращения: принятие новой религии лидером или лицом, к нему приближенным, могло стать решающим моментом в вопросе принятия религии в больших масштабах [476] A. Khazanov, ‘The Spread of World Religions in Medieval Nomadic Societies of the Eurasian Steppes’, in M. Gervers and W. Schlepp (eds), Nomadic Diplomacy, Destruction and Religion from the Pacific to the Adriatic (Toronto, 1994), рр. 11–34. .

Распространение веры в новых регионах стало знаком престижа для правителей и местных династий. Это помогало им обратить на себя внимание самого халифа, а кроме того, повысить авторитет внутри своего региона. Саманиды из Бухары, к примеру, жаждали взять ислам под свое покровительство. И они сделали это, построив целую систему медресе (школ). Идея была заимствована из концепции буддистских монастырей. В медресе должны были изучать Коран, а также хадисы – предания о словах и действиях Мухаммеда. То, что всем приходящим в мечеть щедро раздавали деньги, способствовало высокой посещаемости [477] E. Seldeslachts, ‘Greece, the Final Frontier? The Westward Spread of Buddhism’, in A. Heirman and S. Bumbacher (eds), The Spread of Buddhism (Leiden, 2007); R. Bulliet, ‘Naw Bahar and the Survival of Iranian Buddhism’, Iran 14 (1976), рр. 144–145; Narshakhī, History of Bukhara , р. 49. .

Тем не менее степи были чем-то гораздо большим, чем просто Дикий Север, приграничная зона, в которой живут люди со странными традициями, пустое место, куда мог продвинуться ислам, дикие люди, которых можно было привести к цивилизации. Хотя такие путешественники, как ибн Фадлан, рисовали картины варварства, жизнь кочевников была тщательно отрегулирована и упорядочена. Перемещение с места на место не было результатом бесцельного брожения, в этом отражались реалии животноводства: при наличии большого количества скота поиски хорошего пастбища имеют важнейшее значение не только для успеха племени, но и для его выживания. То, что выглядело хаосом при взгляде снаружи, не являлось таковым при взгляде изнутри.