Питер Франкопан - Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий

Тем не менее у этой амбициозной экспедиции были прецеденты. Путешествие Колумба и его команды стали частью длинного и успешного периода исследований, в ходе которого перед христианскими державами на Пиренейском полуострове были открыты новые районы в Африке и Восточной Атлантике. Частично это произошло из-за желания добраться до золотых рынков Западной Африки. Ресурсное богатство этого региона передавалось в легендах. Раннемусульманские писатели называли его «землей золота». Некоторые утверждали, что «золото растет там в песке, совсем как морковь, и его собирают на восходе». Другие думали, что у воды там магические свойства, из-за которых драгоценности растут в темноте [860] Ibn al-Faqīh, in N. Levtzion and J. Hopkins (eds), Corpus of Early Arabic Sources for West African History (Cambridge, 1981), р. 28. . Выход золота был потрясающим и имел огромный экономический эффект: химический анализ показывает, что египетские монеты тонкой чеканки были сделаны из золота, добытого в Западной Африке, которое перевозили по транссахарским торговым путям [861] R. Messier, The Almoravids and the Meanings of Jihad (Santa Barbara, 2010), рр. 21–34. Также см. R. Messier, ‘The Almoravids: West African Gold and the Gold Currency of the Mediterranean Basin’, Journal of the Economic and Social History of the Orient 17 (1974), рр. 31–47. .

Большая часть коммерческого обмена с периода поздней античности контролировалась купцами вангара [862] V. Monteil, ‘Routier de l’Afrique blanche et noire du Nord-Ouest: al-Bakri (cordue 1068)’, Bulletin de l’Institut Fondamental d’Afrique Noire 30.1 (1968), р. 74; I. Wilks, ‘Wangara, Akan and Portuguese in the Fifteenth and Sixteenth Centuries. 1. The Matter of Bitu’, Journal of African History 23.3 (1982), рр. 333–334. . Малийцы по происхождению, эти племена играли примерно такую же роль, как и согдийские купцы в Азии, перемещаясь по трудным дорогам и создавая перевалочные пункты вдоль опасных маршрутов в пустыне, что позволило им осуществлять торговлю на дальних дистанциях. Увеличение торгового трафика привело к необходимости создания сети оазисов и торговых баз, а также развитию и процветанию торговых городов, например Дженне, Гао и Тимбукту, где появились королевские дворцы и прекрасные мечети под защитой стен из обожженного кирпича [863] N. Levtzion, ‘Islam in West Africa’, in W. Kasinec and M. Polushin (eds), Expanding Empires: Cultural Interaction and Exchange in World Societies from Ancient to Early Modern Times (Wilmington, 2002), рр. 103–114; T. Lewicki, ‘The Role of the Sahara and Saharians in the Relationship between North and South’, in M. El Fasi (ed.), Africa from the Seventh to Eleventh Centuries (London, 1988), рр. 276–313. .

В начале XIV века Тимбукту, в частности, был не только важным коммерческим центром, но и убежищем для ученых, музыкантов, художников и студентов, которые собирались у мечетей Санкоре, Джингеребер и Сиди Яхья, служивших маяками интеллектуального дискурса и домом для бесчисленных манускриптов со всей Африки [864] S. Mody Cissoko, ‘L’Intelligentsia de Tombouctou aux 15e et 16e siècles’, Présence Africaine 72 (1969), рр. 48–72. Эти рукописи были каталогизированы в шестнадцатом веке Мухаммедом аль-Уонгэри и стали частью великолепной коллекции, которая принадлежит его потомкам и сейчас. Первоначальное сообщение о том, что документы были уничтожены туарегами в 2012 году, оказалось ошибочным. .

Неудивительно, что регион привлекал внимание за тысячи миль. Каир буквально онемел от изумления, когда в XIV веке манса Муса, или царь царей империи малийцев, «преданный и честный человек», каких не было до того, прошел через город по пути в Мекку, совершая паломничество в сопровождении огромной свиты и везя с собой огромные суммы золота в качестве даров. Во время своего визита он потратил на рынке просто огромную сумму, и многие полагали, что такое вливание капиталов могло вызвать депрессию в районе Средиземноморья и Среднего Востока [865] Ibn Faḍl Allāh al-ʿUmarī, Masālik al-abṣār fī mamālik al-amṣār , tr. Levtzion and Hopkins, Corpus of Early Arabic Sources , рр. 270–271. Снижение ценности золота широко отмечают современные комментаторы; более скептический взгляд см. W. Schultz, ‘Mansa Musa’s Gold in Mamluk Cairo: A Reappraisal of a World Civilizations Anecdote’, in J. Pfeiffer and S. Quinn (eds), History and Historiography of Post-Mongol Central Asia and the Middle East: Studies in Honor of John E. Woods (Wiesbaden, 2006), рр. 451–457. .

Писатели и путешественники из дальних земель стали тщательно фиксировать происхождение династии малийских царей, а также дворцовые церемонии Тимбукту. Знаменитый путешественник из Северной Африки ибн Баттута, например, проехал всю Сахару, чтобы увидеть этот город и самого мансу Мусу. Правитель вышел из дворца в золотой тюбетейке и тончайшей тунике из наилучшей красной ткани. За ним следовали музыканты, которые играли на золотых и серебряных музыкальных инструментах. Затем он вошел в богато украшенный павильон, декорированный золотой птицей размером с сокола, чтобы выслушать дневные новости со всей империи. Учитывая потрясающее богатство, которое находилось в распоряжении короля, ибн Баттута был разочарован тем, что дары мансы Мусы были не столь щедры, по крайней мере, для него. «Это скупой король, – писал Баттута, – никто не может ждать от него хороших даров» [866] Ibn Baṭṭūṭa, Travels , 25, 4, р. 957. .

Интерес христианской Европы также подогревался рассказами о легендарных богатствах, которые можно было услышать на рынках, в Египте и вдоль побережья Северной Африки, где торговали золотом, в таких городах, как Тунис, Сеута и Буж, которые целыми столетиями были пристанищем торговцев из Пизы, Амалфи и прежде всего Генуи, главного канала сбыта африканского золота в Средиземноморье [867] B. Kreutz, ‘Ghost Ships and Phantom Cargoes: Reconstructing Early Amalfitan Trade’, Journal of Medieval History 20 (1994), рр. 347–357; A. Fromherz, ‘North Africa and the Twelfth-Century Renaissance: Christian Europe and the Almohad Islamic Empire’, Islam and Christian Muslim Relations 20.1 (2009), рр. 43–59; D. Abulafia, ‘The Role of Trade in Muslim-Christian Contact during the Middle Ages’, in D. Agius and R. Hitchcock (eds), The Arab Influence in Medieval Europe (Reading, 1994), рр. 1–24. . Несмотря на существующие торговые контракты, в Европе не очень понимали, каким именно образом золото попадало в прибрежные города, или то, как работали компании, которые доставляли слоновую кость, горный хрусталь, кожу и черепаховые панцири из самого Лимпопо на побережье Суахили, в глубь Африки, а также к Красному морю, Персидскому заливу и Индийскому океану. С точки зрения Европы, Сахара была одеялом, скрывающим остальную часть континента за завесой тайны. Не было никакой возможности узнать, что скрывалось за узкой, плодородной полосой на побережье Северной Африки [868] См. новаторскую работу M. Horton, Shanga: The Archaeology of a Muslim Trading Community on the Coast of East Africa (London, 1996); а также S. Guérin, ‘Forgotten Routes? Italy, Ifriqiya and the Trans-Saharan Ivory Trade’, Al-Masāq 25.1 (2013), рр. 70–91. .

В то же время существовала определенная уверенность в том, что за пустыней находятся огромные сокровища. Некоторые сведения были аккуратно зафиксированы в знаменитом Каталанском атласе, который был изготовлен по заказу Педро IV Арагонского в конце XIV века. Там есть изображение темнокожего правителя, предположительно мансы Мусы, одетого по западной моде. В руках у него изображен огромный золотой самородок, а в заметке рассказывается о масштабе его богатства: «запасы золота в его стране так велики», говорится там, «что это самый богатый и благородный король на земле» [869] D. Dwyer, Fact and Legend in the Catalan Atlas of 1375 (Chicago, 1997); J. Messing, ‘Observations and Beliefs: The World of the Catalan Atlas’, in J. Levenson (ed.), Circa 1492: Art in the Age of Exploration (New Haven, 1991), р. 27. .