Александр Жолковский - Поэтика за чайным столом и другие разборы

Стихотворение Владислава Ходасевича «Перед зеркалом» ( далее: ПЗ) — один из тех поэтических шедевров, загадки которых занимают тебя постоянно, а планомерному решению поддаются плохо. Разгадка иногда приходит внезапно, при встрече с посторонним на первый взгляд материалом.

Букет запоминающихся раз и навсегда эффектов ПЗ известен. Это экзистенциальный кризис среднего возраста и расщепления личности, его литературные проекции и подчеркнуто бытовое словесное оформление (неужели вон тот…? разве…? разве…?), метаязыковая проблематизация слова я и остраненное описание себя как желто-серого. За целостный анализ стихотворения я здесь не возьмусь, а сосредоточусь на осмыслении одного неожиданного претекста. В интересах объективности (и занимательности) изложения называть его я пока не буду, условно обозначив его как ПТ. Текст это более длинный, чем ПЗ, прозаический, принадлежащий автору для Ходасевича авторитетному и посвященный если не той же самой теме, то достаточно близкой: речь в нем тоже идет об экзистенциальном кризисе, о проблематизации слова и собственной идентичности, о возрастных переменах и о поиске истины, но все это подано в более радикальном — летальном — ракурсе, тогда как в ПЗ до физической смерти дело не доходит.

Сличение двух текстов обнаруживает поразительные сходства, продемонстрировать которые мне представляется разумным в три раунда: начать с множества самых общих совпадений, не обязательно свидетельствующих о существенной межтекстовой связи, перейти затем к более закономерным и непосредственным соответствиям, чтобы закончить практически бесспорными заимствованиями.

Первый круг перекличек составят довольно точные лексико-семантические сходства, доля которых в стихотворении так велика, как если бы Ходасевич почерпнул чуть ли не весь его словарь из ПТ [185](если не считать группы лексем, отчетливо восходящих к иным литературным и житейским текстам: пустыня, пантера, Виргилий, Останкино, дачный, парижский, чердак… [186]).

Таковы, например, в порядке появления в ПЗ, слова:

ДИКИЙ:<���…> чувствует <���…> этот вкус во рту, и ему что-то дикоепредставляется в том, что он при этом может радоваться.

МАМА [187]:<���…> мы разорвали портфель у отца, и нас наказали, а мама принесла пирожки. И опять останавливалось на детстве, и <���…> было больно, и он старался отогнать и думать о другом.

ЛЮБИТЬ:[Он] был сотоварищ собравшихся господ, и все любилиего.

ТАНЦЕВАТЬ:[Он] вообще танцевал<���…> [позднее] он уже танцевалкак исключение. Он танцевалуже в том смысле, что <���…> если дело коснется танцев, то могу доказать, что в этом роде я могу лучше других. Так, он изредка в конце вечера танцевал с<���…> и преимущественно во время этих танцеви победил [ее] <���…> Один раз у них был даже вечер, танцевали<���…> Было лучшее общество, и [он] танцевал… [188]

ОТВЕТ (РАЗГОВОР, ВНУШАТЬ):<���…> вопросы, требующие определенные вперед и, очевидно, ненужные ответы<���…> Опять пошли <���…> разговоры<���…> и ответыс таким значительным видом <���…> который внушал, что вы, мол…

ВНУШАТЬ, ОТВРАЩЕНИЕ:<���…> поступки, которые прежде представлялись ему большими гадостями и внушалиему отвращение; был таким же <���…> приличным <���…> и внушающимобщее уважение.

ЖЕЛТЫЙ, СЕДОЙ, ПОЛУ-, ВСЕГДА:Мертвец лежал <���…> как всегдалежат мертвецы <���…> навсегдасогнувшеюся головой на подушке, и выставлял, как всегдавыставляют мертвецы, свой желтыйвосковой лоб; Ему хотелось, чтоб его приласкали <���…> как ласкают и утешают детей. Он знал, что <���…> у него седеющаяборода и что потому это невозможно; но ему все-таки хотелось этого; Тупая тоска, которую он испытывал в полуусыпленном состоянии…

МАЛЬЧИК:Он не был заискивающим ни мальчиком, ни потом взрослым человеком; <���…> которого он знал так близко, сначала веселым мальчиком, школьником, потом взрослым партнером; Глаза у него были и заплаканные и такие, какие бывают у нечистых мальчиковв тринадцать-четырнадцать лет. Мальчик<���…> стал сурово и стыдливо морщиться <���…> оставался мальчик-гимназист, предмет раздора <���…> мальчик<���…> учился недурно.

ЗЛОБА, СТРАХ, ВСЕГДА: <���…> болезненно поразило [его], вызвав в нем чувство <���…> злобына этого равнодушного <���…> доктора; И он злился<���…> на людей, делавших ему неприятности и убивающих его, и чувствовал, как эта злобаубивает его; И совет <���…> только усугубил сомнение и страх<���…> Не может же быть, чтоб все всегда были обречены на этот ужасный страх; Все та же боль, все тот же страх; Он искал своего прежнего привычного страхасмерти и не находил его.

СПОР:<���…> не вступив сначала в спор, не принимал в нем участия; Не было вопроса о жизни [его], а был спормежду <���…> И спорэтот <���…> доктор блестящим образом разрешил <���…> они не соглашались, противоречили, он спорил, сердился…

РАЗГОВОР, ОТМАЛЧИВАТЬСЯ:<���…> и зашел разговоро знаменитом красовском деле; После разных разговорово подробностях действительно ужасных физических страданий; Большинство предметов разговорамежду мужем и женой <���…> И сколько [он] ни наводил после [его] на разговоро его внешнем виде [тот] отмалчивался; И он шел в <���…>, отгоняя от себя всякие сомнения; вступал в разговорыс товарищами <���…> произносил известные слова и начинал дело; Опять пошли <���…> значительные разговоры<���…> Начался разговороб изяществе и реальности ее игры, — тот самый разговор, который всегдабывает один и тот же <���…> В середине разговора[тот] взглянул на [него] и замолк. Другие взглянули и замолкли<���…> Надо было как-нибудь прервать это молчание. Никто не решался, и всем становилось страшно, что вдруг нарушится как-нибудь приличная ложь, и ясно будет всем то, что есть. Лиза первая решилась. Она прервала молчанье.