Александр Жолковский - Поэтика за чайным столом и другие разборы

ШУТИТЬ:<���…> иногда позволял себе, как бы шутя, смешивать человеческое и служебное отношения; приятели начинали дружески подшучиватьнад его мнительностью, как будто то <���…> страшное<���…> есть самый приятный предмет для шутки.

ВСЕГДА:<���…> самый факт смерти близкого знакомого вызвал <���…> как всегда, чувство радости о том, что умер он, а не я; Лицо <���…> и вся худая фигура во фраке имела, как всегда, изящную торжественность, и эта торжественность, всегдапротиворечащая характеру игривости <���…> здесь имела особенную соль; вошел, как всегдаэто бывает, с недоумением о том, что ему там надо будет делать; но в общественных он был <���…> всегдадобродушен, приличен; так что в общем он всегда был в выигрыше.

С(Е)РЕДИНА:Он был не такой холодный и аккуратный, как старший, и не такой отчаянный, как меньшой. Он был серединамежду ними — умный, живой, приятный и приличный человек; Но вдруг в серединеболь в боку <���…> начинала свое сосущее дело.

ЗЕМНОЙ/ЗЕМЛЯ:<���…> одиночества, полнее которого не могло быть нигде: ни на дне моря, ни в земле.

НИЧТОЖНЫЙ:— Что, у него было состояние? — Кажется, что-то очень небольшое у жены. Но что-то ничтожное.

ПРИЧИНА:Жена без всяких поводов<���…> начала нарушать приятность и приличие жизни: она без всякой причиныревновала его <���…> и делала ему неприятные и грубые сцены; Он искал причину: и находил ее в бронзовом украшении альбома, отогнутом на краю.

ЗАПЛУТАТЬСЯ/ПУТАТЬСЯ:<���…> не переставая перебирал все <���…> стараясь все эти запутанные, неясные научные слова перевести на простой язык; Но тут как раз так случилось, что <���…> вышла какая-то путаница; Приятель <���…> еще больше спутал[его] и усилил его сомнение; И товарищи и подчиненные с удивлением <���…> видели, что он <���…> путался, делал ошибки; ложь эта, окружающая его, так путалась, что уж трудно было разобрать что-нибудь.

СЛЕДЫ:Все увлечения детства и молодости прошли для него, не оставив больших следов.

НАЙТИ/ИСКАТЬ:И он призывал <���…> на место этой мысли другие мысли, в надежде найтив них опору; <���…> стал исполнять предписания и в исполнении этом нашелутешение на первое время; И, спасаясь от этого состояния, [он] искалутешения, других ширм, и другие ширмы являлись и на короткое время как будто спасали его; Он искал причину: и находилее в бронзовом украшении альбома, отогнутом на краю…; Он искалсвоего прежнего привычного страхасмерти и не находилего.

ПЛЕЧИ:С тех пор [он] стал иногда звать [его] и заставлял его держать себе на плечахноги и любил говорить с ним.

ОДИНОЧЕСТВО:И, лежа почти все время лицом к стене, он одинокострадал все те же неразрешающиеся страдания и одинокодумал все ту же неразрешающуюся думу; В последнее время того одиночества, в котором он находился, лежа лицом к спинке дивана, того одиночествасреди многолюдного города и своих многочисленных знакомых и семьи, — одиночества, полнее которого не могло быть нигде: ни на дне моря, ни в земле, — последнее время этого страшного одиночества[он] жил тольковоображением в прошедшем.

РАМА:<���…> оступился и упал, но <���…> удержался, только боком стукнулся об ручку рамы.

ГОВОРИТЬ:Он болел уже несколько недель; говорили, что болезнь его неизлечима.

Некоторые из запротоколированных соответствий не особенно красноречивы, — те же слова могут встретиться в любом тексте, да и в ПТ употреблены в контекстах и конструкциях, не особенно релевантных для ПЗ. Но многие переклички с ПЗ вполне осмысленны, особенно когда на коротком отрезке текста ПТ их, как это часто бывает, оказывается сразу несколько.

Несмотря на старательные купюры в цитатах, большинство читателей, конечно, давно поняли, что ПТ — это «Смерть Ивана Ильича» Л. Н. Толстого (1886; далее СИИ). В этом свете даже самые, казалось бы, случайные словесные параллели обретают релевантность. Так, рама в одном из последних примеров из СИИ — рама гардины, а не зеркала, но в каком-то смысле она действительно обрамляет жизнь/личность героя, поскольку именно она становится первым толчком к его болезни, смерти и духовному перерождению. Аналогичным образом плечи в СИИ принадлежат Герасиму, а не герою, и фигура Вергилия за ними вроде бы не просматривается, но, с другой стороны, именно Герасим играет в СИИ роль единственного настоящего помощника героя и, если угодно, его проводника в иной мир, ценного именно исправным подставлением своих плеч. Тем более осмысленными на таком фоне оказываются остальные переклички, в чем легко убедиться, заново пробежав их глазами.

Дело, конечно, в том, что тематически тексты во многом сходны. Хотя в СИИ, в отличие от ПЗ, речь идет о реальной смерти, но ситуация морального тупика и поисков новой истины о себе налицо в обоих. Общий тематический комплекс естественно проявляется и в достаточно наглядных словесных и мотивных параллелях. Продолжим наш список.

ЗЕРКАЛО/СТЕКЛО [189]:— Что, переменился? — Да… есть перемена. — И сколько Иван Ильич ни наводил после шурина на разговоро его внешнем виде, шурин отмалчивался<���…> Иван Ильич <���…> стал смотреться в зеркало— прямо, потом сбоку. Взял свой портрет <���…> сличил <���…> с тем, что он видел в зеркале. Перемена была огромная; Он с отдыхом умыл руки, лицо <���…> и посмотрел в зеркало. Ему страшностало.

ПРАВДА (ИСТИНА), НЕУЖЕЛИ: Правдабыло то, что ссоры теперь начинались от него; <���…> и он столбенел, огонь тух в глазах, и он начинал опять спрашивать себя: « Неужелитолько она правда?» <���…> «И правда, что здесь, на этой гардине, я, как на штурме, потерял жизнь. Неужели?..»; Что это? Неужели правда, что смерть? И внутренний голос отвечал: да, правда. Иван Ильич смотрит на доктора с выражением вопроса: « Неужелиникогда не станет тебе стыдно врать?»; <���…> каждое их слово подтверждало для него ужасную истину, открывшуюся ему ночью…; Доктор оговорил, что страдания его физические ужасны, и это была правда; Ему пришло в голову, что то, что ему представлялось прежде совершенной невозможностью, то, что он прожил свою жизнь не так, как должно было, что это могло быть правда.